Но этот золотой запас

Не выставляю напоказ,

Его не трачу зря,

А берегу его для вас,

Раз не пишу я на заказ,

Точнее говоря!

(1978)

Луч{630}

Нет,

Не горячный баламутчик,

Хоть и невзрачен и не жгуч,

Скольжу по мрачным кручам туч,

Пусть даже не весьма могуч,

Но никакой не лизоблюдчик,

Дичок, колючий без колючек,

Я никакой не лучик —

Луч!

(1978)

Пловец{631}

Как будто

Бухту в час отлива

Переплываю. Цель близка,

И выхожу я горделиво

На отмель серого песка.

И не плывет за мною сзади

Никто, хоть многих я увлек.

Отстали! Возвратились! Глядя

На тень свою, смеюсь:

"Высок!"

Но, тело, на ветру ты стынешь,

И тяжелеет голова…

Так неужели это финиш?

Нет, Вечность, ты не такова!

1923, (1979)

Считайте: это — я!{632}

Я виноват,

Что душ не потрясал!

И сколько бы стихов ни написал,

Я виноват, что не солоноват

Весь мир от слез, разбрызганных в былом

Чувствительностью!

Да, я виноват,

Что стих мой не настолько суховат,

Чтоб затрещать, как истый бурелом,

Под всем котлом бурнокипящих слез,

И из колодца этих слез бадья

Мной поднята, но их не выпил я.

Их пить? Совсем не так борюсь со злом!

И не моя в юдоли слез ладья

Идет ко дну. Нет, выплывет авось,

Чтоб с ней побольше гибнущих спаслось.

Ах, сколько туч над нами пронеслось,

Рассеялось!

Но если говорят,

Что где-то кто-то в чем-то виноват,

Пожалуйста, считайте: это — я!

1974, (1979)

Гонец{633}

Вот скачет гонец!

Заныло в груди.

"Так, значит, конец?"

— "Да нет, погоди…"

— "А что прискакал?"

— "Другого ищу!"

Кого б ни искал,

А я трепещу,

Кричу ему вслед,

Что их не найдешь,

Что дома их нет…

О, мелкая ложь!

(1979)

Небесные письмена{634}

Ветер — звать его Мефодий —

Мне окно приотворил:

"Я пришел к сухой погоде,

А за мной идет Кирилл

[479]

!"

Сняли рясы, хохотали,

Ибо выпили вина.

По-славянски начертали

В синем небе письмена.

Письмена на небесах —

Здесь,

Над третьим

Этим

Римом,—

О великих чудесах!