– Ну, не смеши меня, какой нахрен брак, а? Тебе ведь не нужно это…

– Откуда, черт возьми, ты можешь знать, что мне нужно, а что нет?

– Кир, я знаю тебя, кажется, сто лет! Ты изучен мной уже вдоль и поперек. Вот только я не понимаю, что за мотивы ты преследуешь.

– У нас была бы замечательная семья, зря ты так говоришь… – Кирилл откинулся на спинку и прикрыл глаза.

– Я не спорю, Кир. Только есть одна маленькая деталька. Мы не любим друг друга, понимаешь? Да и более того, я вообще никого не люблю, а вот у тебя есть чувства к одной маленькой рыжей бестии, и я не понимаю, зачем нужен весь этот фарс.

– Что за бред ты несёшь, Лар?

– Это не бред, я же вижу, как ты на неё смотришь. Она уже давно перестала быть просто гадким утёнком, которого ты взял под своё крыло, верно?

– Ох, умоляю, просто заткнись.

– Ты спал с ней?

Вопрос в лоб. И руки затряслись. И сердце застучало, как бешеное. И вдруг захотелось порвать на куски сидящую напротив блондинку за то, что смеет переворачивать всё внутри. Снова.

– Да, да блять! Спал, ещё как спал, Лара! И мне понравилось, понимаешь? Это лучшее, что было со мной, понимаешь? Секс с шестнадцатилеткой… Лучшее, твою мать!

– Громов, я прошу тебя, спокойно, ладно, мы что…

– Нет, ты дослушай! Я втрескался в неё, понимаешь? По самые уши! И она вся такая лезет ко мне, клянётся в вечной любви, а я не могу ей верить, потому что она ещё маленькая глупая дура. А она думает, что всё серьёзно, это даже смешно, блин! Ещё она спит с ним. Спит со своим недо-парнем! Она моя, понимаешь, моя блять! А я позволяю трогать её тело чужим рукам! И это полный пиздец.

– А что ты хотел? Ты сам её послал, куда подальше. Ты даже не представляешь, на что способно женское сердце от обиды.

– Что мне делать. Скажи, Лар, что?

– Откуда мне знать? Просто если она тебе нужна, ты всё сделаешь, чтобы она была рядом.

– Ты не понимаешь, что ли? Если с ней что-то случится, я с ума сойду.

– Если бояться любви, зачем её тогда вообще придумали?

– Хер знает. Просто ХЕР ЗНАЕТ, зачем придумали эту сраную любовь. Чтобы я сейчас вот так вот орал на всё кафе, наверное.

– Если ты так боишься за неё, просто продай бизнес отца, когда он станет твоим. Раз уж ты такой параноик…

– У меня есть повод быть параноиком, ты так не думаешь?

– Не доказано то, что твой брат и твоя мать были уби…

– Доказано, ясно? Я ЗНАЮ ЭТО! И мне достаточно, ясно?

Громов кинул несколько купюр на стол и двинулся к выходу, даже не попрощавшись с блондинкой, которая проводила его до двери грустным взглядом.

***

Кирилл изучал документацию, присланную отцом на электронную почту. Голова уже болела оттого, что он долгое время проводил за компьютером, но откладывать дела в долгий ящик он не любил.

В дверь тихо постучали. Громов поднял глаза на Женьку, которая стремительно двигалась к его столу. На стол были брошены несколько листков, скреплённых обычной скрепкой.

– Подпиши это, – уверенный голос, в котором сквозило отчаяние.

Кирилл пробежал глазами по бумагам, приходя в ступор, вчитываясь в строчки ровного печатного текста.

– Что это?

– Просто подпиши.

– Я спрашиваю: что это, блять! – практически заорал он, глядя на Женю испепеляющим взглядом.

– Это отказ от опекунства. Я хочу вернуться в детдом, прочитай внимательнее, если не понял, – убийственно спокойный голос, а внутри все разрывается на части.

– В детдом? Это шутка, что ли?

– Не шутка, Кирилл. Я не собираюсь оставаться в этом доме. Смотреть на вашу счастливую супружескую жизнь и на маленьких белобрысых карапузов, ясно? Просто подпиши.

– Я люблю тебя. Люблю, слышишь! – с таким надрывом и отчаянием в голосе прошептал Громов, что Женька на миг задохнулась.

– Да не нужна мне твоя отеческая любовь! В жопу её, ясно! Я хочу, чтобы ты любил меня, как её! Как Лару, ясно!

– Я не люблю её, ясно? Потому что у меня есть ты и мне больше никто не нужен.

Он рванул к ней через весь стол и сильно дёрнул на себя за локоть. Припечатав хрупкое тело к стене, он ворвался в её рот своим языком, заставляя дрожать её в своих руках. Это был сумасшедший поцелуй, их языки сплетались в какой то дикой борьбе, будто пытались доказать, как нужны друг другу. Губы впивались до боли, были прокушены до крови. Так сильно, так нужно…

– Нет! Нет, ясно? Не ври, не ври! Не ври!

Отталкивая его от себя, девчонка визжала, пытаясь убежать, падая на колени, пытаясь отползти от него дальше, ударяя по рукам, которые он тянул к ней. Он схватил её за плечи и тоже опустился на колени, сцеловывая слёзы с её щёк, игнорируя её попытки вырваться.