Ты грязь, Элен. Грязь, знаешь? И я не хочу марать свои руки, прикасаясь к тебе. Не смотря на то, что прикоснуться к тебе стало моим наваждением
========== Глава 1. Обрыв ==========
***
Если бы это был один из американских фильмов, популярность которых растет с каждым днём во всём мире, вы бы увидели на экране довольно впечатляющую сцену.
Массивные берцы, местами потёртые, с засохшими кусками грязи на носках, отбивают по асфальту быстрый ритм, сопровождаемый тяжёлой музыкой какой-нибудь популярной рок-группы. Камера перемещается выше, и вы уже видите худые ноги с острыми коленками, обтянутые чёрными капроновыми колготками в сеточку. Эти самые ноги переходят в красивые узкие девичьи бёдра, покачивающиеся в ритм походки и музыки, одетые в неприлично короткие джинсовые шорты, которые, тем не менее, не открывали ничего лишнего. Выше – плоский живот с крупным пирсингом в пупке, позвякивающем от частых шагов. Красивая полная грудь, обтянутая сплошным чёрным бюстгальтером, который подчёркивал формы девушки, без рюшек и украшений. На плечах кожаная куртка с декоративными шипами на воротничке, что придавало образу юной особы ещё большую безбашенность. Камера поднимается выше, и вы видите скучающее лицо молоденькой девушки, которая держит в зубах сигарету с коричневым фильтром, пуская сизые струйки дыма. Губы практически бесцветны, сжаты в тонкую полоску. Глаза привлекали к себе внимание, возможно, даже большее, чем немалых размеров грудь: веки слишком сильно накрашены чёрной подводкой и тенями, потому светло-голубые прозрачные радужки, словно два огонька выделяются на фоне черноты. Тёмные нахмуренные брови, тёмно-русые волосы, концы которых выкрашены чёрной краской, были собраны в небрежный пучок на затылке. Несколько выбившихся прядей были заправлены за уши, чтобы не мешались.
Надеюсь, у вас нет проблем с визуализацией, и вы сейчас более чем подробно представили образ этой девушки из американского фильма. За одним лишь исключением: это был вовсе не фильм.
Она быстрым шагом добралась до небольшого двухэтажного полуразрушенного здания в бедном районе Сиэтла. Жить здесь было довольно опасно: постоянные разборки каких-то чернокожих парней, которые зачастую заканчивались летальным исходом, в паре кварталов от дома девушки велась подпольная торговля наркотиками. В общем, район был неблагополучным, и забредали сюда только совсем отчаявшиеся люди, без средств к существованию. Картину дополняло то, что здесь редко была хорошая и тёплая погода: штат Вашингтон славится своей серостью. Вот и дома здесь были серыми. Одинаковыми. Никакими. Как и люди.
Войдя в подъезд, девушка увидела несколько обколотых подростков, один из которых схватился за голову и тихо стонал. Она прошла мимо с равнодушным взглядом, потому что ей действительно было плевать на заблудившегося в жизни парня. Здесь было много таких. Каждый третий. И что, всех жалеть?
Девушка быстрым шагом добралась до входа в собственную квартиру. Заправив выбившуюся прядь за ухо, она глубоко вздохнула и грубо толкнула дверь ногой. Девушку моментально окутал отвратительный запах алкоголя, сигарет и плесени. Сразу из прихожей выходила дверь в единственную комнату, в которой девушка жила вместе с матерью. А сейчас оттуда доносились приглушённые стоны и всхлипы, ещё кряхтение неизвестного мужчины. Ухмылка отвращения исказила губы девушки. Она двинулась в сторону кухни, с целью взять самый большой нож, какой был в их доме. С такой же «улыбкой» девушка вошла в спальню и негромко кашлянула.
Незадачливый любовник её матери удивлённо уставился на девушку и, поняв что к чему, судорожно стал собирать разбросанные по комнате вещи, прикрывая своё достоинство руками. Мать девушки лишь укоризненно взглянула на дочь и накинула на плечи лёгкий шёлковый халат.
Тишина, воцарившаяся в комнате начала напрягать, поэтому девушка не выдержала.
– Я желаю тебе поскорее свалить из этого дома, ублюдок, – начала она, обращаясь к шокированному мужчине. – У меня в руке нож, и если я выпущу тебе кишки наружу, мне ничего не сделают, потому что я страдаю шизофренией. Максимум, что мне светит, это психиатрическая больница, а тебе деревянный гробик и каменная плита над могилкой, – на одном дыхании прошипела девушка, спокойным, чуть с хрипотцой голосом. – Ты ещё здесь?
Мужчина судорожно сглотнул и, быстро прошмыгнув мимо разъярённой юной девицы, покинул помещение, чертыхаясь по пути.
Девушка равнодушно посмотрела на собственную мать, которая в данную минуту прикуривала сигарету, одновременно пытаясь застегнуть застёжку бюстгальтера. Её мать звали Дженнифер. Лицо этой женщины было довольно морщинистым, с сероватой кожей: сказывались частое употребление алкоголя и сигарет. Но в свои тридцать шесть, она имела прекрасную фигуру и длинные пепельно-русые волосы, отчего пользовалась большой популярностью у противоположного пола.
– Ты задолбала уже водить домой каких-то мужиков! Может быть хватит трахаться здесь со всеми подряд?
– Тебе ли это говорить, Элен! – гневно прошипела Дженнифер, яростно глядя в глаза собственной дочери.
– Я не вожу своих парней в наш дом! И ты не смеешь этого делать, ясно? – терпение заканчивалось, девушка чувствовала, что начинает выходить из себя.
– Теперь это не наш дом, а мой, – с серьёзным взглядом ответила её мать, а потом, словно опомнившись, опустила глаза в пол, нервно покусывая губу, не решаясь смотреть дочери в глаза.
В комнате повисла тишина. Такая, что был бы слышен каждый шорох, но никто не издавал ни звука. Элен застыла в расслабленной позе со вскинутыми от удивления бровями.
– Что ты хочешь этим сказать? – ошарашено переспросила девушка, зло глядя на мать и шумно вдыхая воздух.
Дженнифер хранила молчание, пока убирала смятые простыни с кровати, надевала на себя потёртое домашнее платье. Подняв глаза на девушку, она быстро сказала на выдохе:
– Знаю, что тебе это покажется странным. Не удивлюсь, если ты на меня разозлишься, но завтра ты переезжаешь к отцу, Элеонора.
– Не смей называть меня этим именем! – закричала девушка, задыхаясь от негодования. Звенящая тишина позволяла словам матери звонко стучать в висках, Элен снова и снова прокручивала эту реплику у себя в голове. – То есть как к отцу? Это шутка?
– По-моему, я сейчас меньше всего похожа на клоуна, – грустно выдохнула мать, садясь обратно на кровать.
– Он тебе денег, что ли, дал?
– Нет, – слишком быстро и нервно ответила мать, что сразу же вызвало подозрение Элен.
– Да, – протянула девушка, словно это было что-то очевидное. – Ты просто продала меня… О-хре-неть, – по слогам прошептала она, устало садясь на обшарпанный диван, уронив свою голову на ладони, чтобы не смотреть матери в глаза.