Графиня Р., проведшая три дня в Москве, где она заказывала себе платья у известной портнихи Ломановой, подтверждает то, что мне недавно сообщали о раздражении москвичей против царской фамилии:

 - Я ежедневно обедала, - говорит она, - в различных кругах. Повсюду сплошной крик возмущения. Если бы царь показался в настоящее время на Красной площади, его встретили бы свистками. А царицу разорвали бы на куски. Великая княгиня такая добрая, сострадательная, чистая не решается больше выходить из своего монастыря. Рабочие обвиняют ее в том, что она морит народ голодом... Во всех классах общества чувствуется дыхание революции...

Суббота, 30 декабря.

 Около семи часов вечера превосходный осведомитель, состоящий у меня на службе сообщает мне, что сегодня ночью во время ужина во дворце Юсупова убили Распутина. Говорят, что убийцами являются: молодой князь Феликс Юсупов женившийся в 1914 г. на племяннице царя, вел. князь Димитрий Павлович и Пуришкевич, лидер крайней правой в Думе. В ужине принимали будто участие две или три женщины из общества. Новость пока еще хранится в строгой тайне.

 Прежде, чем телеграфировать в Париж, я стараюсь проверить только что полученное сообщение.

 Я тотчас отправляюсь к г-же Д. Она телефонирует своей тетке, г-же Головиной, великой приятельнице и покровительнице Распутина.

 Заплаканный голос отвечает ей:

 - Да, отец исчез сегодня ночью. Неизвестно, что с ним сталось... Это ужасное несчастье.

 Вечером новость распространяется в Яхт-Клубе. Великий князь Николай Михайлович отказывается ей поверить:

 - Десять раз уже, - говорит он, - нам объявляли о смерти Распутина. И каждый раз он воскресал могущественнее, чем когда-либо.

 Он все же телефонирует председателю совета министров Трепову, который ему отвечает:

 - Я знаю только, что Распутин исчез; я предполагаю, что его убили. Я не могу узнать ничего больше: дело взял в свои руки начальник "охранки".

Воскресенье, 31 декабря.

 Тело Распутина все еще не найдено.

 Императрица вне себя от горя: она молила императора, находящегося в Могилеве, немедленно вернуться к ней.

 Мне подтверждают, что убийцы - князь Феликс Юсупов, великий князь Димитрий и Пуришкевич. Ни одной дамы за ужином не было. Как же в таком случае заманили Распутина во дворец Юсупова?..

 Судя по тому немногому, что мне известно, именно присутствие Пуришкевича сообщает драме ее настоящее значение, ее политический интерес. Великий князь Димитрий - изящный молодой человек, двадцати пяти лет, энергичный пламенный патриот, способный проявить храбрость в бою, но легкомысленный, импульсивный и впутавшийся в эту историю, как мне кажется, сгоряча. Князь Феликс Юсупов, двадцати восьми лет, одарен живым умом и эстетическими наклонностями; но его диллетантизм слишком увлекается нездоровыми фантазиями, литературными образами Порока и Смерти; боюсь, что он в убийстве Распутина видел прежде всего сценарий, достойный его любимого автора, Оскара Уайльда. Во всяком случае, своими инстинктами, лицом, манерами он походит скорее на героя "Дориана Грея", чем на Брута или Лорензаччио.

 Пуришкевич, которому перевалило за пятьдесят, напротив, человек идеи и действия. Он поборник православия и самодержавия. Он с силой и талантом поддерживает тезисы: "царь - самодержец, посланный богом". В 1905 г. он был председателем знаменитой реакционной лиги "Союза Русского Народа" и это он вдохновлял и направлял страшные еврейские погромы. Его участие в убийстве Распутина освещает все поведение крайней правой в последнее время; оно показывает, что сторонники самодержавия, чувствуя, чем им грозят безумства императрицы, решили защищать императора, если понадобится, против его воли.

 Вечером я пошел в Мариинском театр, где шел живописный балет Чайковского "Спящая Красавица", с участием Смирновой.

 Естественно, только и разговор, что о вчерашней драме, и так как ничего определенного не знают, русское воображение разыгрывается во всю. Прыжки, пируэты и "арабески" Смирновой не так фантастичны, как рассказы, которые циркулируют в зале.

 В первом антракте советник итальянского посольства, граф Нани Мочениго, говорит мне:

 - Ну, что же, господин посол, мы, значит, вернулись к временам Парджиа?.. Не напоминает ли вам вчерашний ужин знаменитый пир в Имола?

 - Аналогия отдаленная. Тут не только разница в эпохе; тут, главным образом, разница цивилизаций и характеров. По коварству и вероломству вчерашнее покушение, бесспорно, достойно сатанинского Цезаря. Но это не bellissimo ingano, как говорил Валенспец. Не всякому дано величие в сладострастии и преступлении...

Понедельник, 1 января 1917 г.

 Если судить лишь по созвездиям русского неба, год начинается при дурных предзнаменованиях. Я констатирую везде беспокойство и уныние; войной больше не интересуются; в победу больше не верят; с покорностью ждут самых ужасных событий.