3) Находясь в Кейптауне, "Орел" получил от офицеров Главного штаба приказание добыть 10 тысяч английских футов хорошо изолированной проволоки в 2 миллиметра диаметром и 1000 фут такой же проволоки в 1 миллиметр диаметром.

4) Когда вторая и третья эскадры подходили в двух или трех колоннах к Цусимскому проливу, "Орел" и "Кострома" построились по бокам сих эскадр параллельно с первой или второй единицей колонн, таким образом, что составляли треугольник вместе с головным судном - позиция, занимаемая обыкновенно разведочными судами. Судно было остановлено военным кораблем "Садо-Мару" в 10 морских милях к западу от острова Окиносима, вблизи коего неприятельская эскадра вступила в бой. <...>

Принимая в соображение все изложенное, комиссары японского правительства пришли к заключению, что госпитальное судно "Орел" было употребляемо для военных целей и поэтому подлежит конфискации со всеми своими принадлежностями.

Ввиду невозбуждения ходатайства о формальном допросе свидетелей в узаконенный и объявленный срок и соглашаясь с заключением правительственных комиссаров, суд определил такового не производить и постановил резолюцию согласно вышеприведенному заключению.

Определение состоялось 13/26 июля 1906 г. в призовом суде в Сасебо.

Русский ответ по поступившей ноте надолго задержался. Дело в том, что 3 ноября 1906 г. была получена секретная депеша посла Бахметьева, которая по своим подходам к проблеме отличалась определенной новизной, вытекающей из анализа политической обстановки в Японии. Военные власти в стране сохранили доминирующее положение, они считали все захваченное во время войны своей добычей, призом и никакие объяснения не могли убедить их изменить свои взгляды. В частности, в морском министерстве госпитальное судно "Орел" считалось своим законным призом. Какие бы не предъявлялись доказательства русской правоты, японцы могли ответить нескончаемой аргументацией, с которой бороться одними словами не имело смысла. Оставалось только обратиться в международный третейский суд и с его помощью разрешить все спорные вопросы. Бахметев считал вопрос об "Орле" посильным для русских дипломатов, чтобы решить его в пользу России. Необходимо лишь добыть доказательства, способные опровергнуть обвинения, возводимые японцами.

Предположения посла Бахметьева выводили дело захвата и конфискации "Орла" из тупиковой ситуации. 19 января 1907 г. министр иностранных дел граф В.Н. Ламсдорф обратился к морскому министру адмиралу Ивану Михайловичу Дикову с просьбой высказать свое мнение о третейском суде. Тот сообщил, что предложение имеет смыл, если Россия уверена в благоприятном исходе суда. Необходимо вопрос подвергнуть подробному, тщательному изучению и обсуждению. С этой целью образовать межведомственную комиссию из представителей заинтересованных министерств и ведомств.

Важным шагом в организации работы межведомственной комиссии стало избрание ее председателем видного юриста-международника, профессора Федора Федоровича Мартенса, который сформулировал два условия успеха комиссии: достоверность ее материалов и их юридическая доказательность. Расширился состав участников комиссии. Вместе с традиционными для таких органов специалистами международного права членами комиссии бьши назначены непосредственные участники или свидетели происшедших событий, эксперты. Морское министерство представляли: полковник И.А. Огородников, юрист-международник, капитан 1 ранга в отставке В.И. Семенов-историограф 2-й Тихоокеанской эскадры, автор "Расплаты", капитан 2 ранга Я.К. Лахматов - командир "Орла", врач Л.К. Гейман - делопроизводитель госпиталя, генерал-майор А.А. Ковальский - минный офицер, специалист по радио и электротехнике. Своих представителей в межведомственной комиссии имели также министерства иностранных дел и юстиции, Российское общество Красного Креста.

Работа членов комиссии состояла в подготовке докладов по содержанию событий, происшедших при захвате "Орла", оформлении захвата и конфискации. Обязательно анализировались обвинения японской стороны и обосновывались контраргументы по всем положениям, входившим в определение призового суда. Доклады заслушивались и обсуждались на заседаниях комиссии, принималась согласованная точка зрения. При этом важное значение имело выступление профессора Мартенса, который предлагал свое видение обсуждаемого вопроса и давал юридическую оценку доводам сторон.

Перед рассмотрением русских контраргументов по всем положениям призового суда обратим внимание читателей на отсутствие среди них двух моментов. Во-первых, суд не высказался о неподсудности дела "Орла" его компетенции. О позиции японского правительства читатели знают: никаких правовых оснований, хотели как лучше и передали дело призовому суду. Во-вторых, определение призового суда обходит вопрос о захвате "Орла" японскими кораблями, даже слово "захват" отсутствует в документе. Между тем, русская сторона рассматривает оба эти вопроса в качестве главных. Зная об этом, призовой суд в неявном виде пытался опровергнуть русское обвинение, что захват "Орла" лишен правовых оснований.

Первое положение (факт) призового суда о передаче госпитальным судном приказания пароходу "Малайя" не удаляться за пределы распознавания сигналов взят японцами из судового вахтенного журнала "Орла". Данное действие, по свидетельству капитана 1 ранга Семенова, не может рассматриваться как военное, боевое. Это вопрос организации связи на эскадре с транспортами и госпитальными судами, которые не имели свода военных сигналов. На них сигналы передавались, главным образом, флажным семафором, но дальность связи при этом была минимальной. Весьма часто, чтобы не передавать сигнал флажным семафором, его сообщение адресату возлагали на попутные корабли. Именно так исполнил приказание командующего эскадрой госпитальный "Орел", направляясь к мысу Доброй Надежды. Корабль при этом не был посыльным судном. В протоколе заседания комиссии от 20 мая отмечается, что факт попутной передачи "Орлом" пароходу "Малайя" приказания командующего эскадрой "не может иметь ни малейшего юридического значения".