— Нам бы поглубже залезть, — сказал он Мориссону. Тот осторожно подобрался следом. — Если что и осталось, то на нижних этажах.

Моррисон проворчал:

— Эти кроты из Атланты добурились и до них…

— Буриться-то они бурились, но потом их шахты тоже обрушили, — пробормотал О’Нил и осторожно вошел под изломанную арку входа.

Потом перелез через кучу мусора, наваленную прямо перед щелью — и оказался внутри фабрики. Его глазам открылся заваленный обломками обширный зал. Понять, что есть что и куда идти, пока не получалось.

— Энтропия, ага, — с горечью выдохнул Моррисон. — А ведь фабрика как раз против нее боролась. Ее для этого и построили… И что? Бесполезно — кругом одни блуждающие частицы…

— Там, внизу, — упрямо возразил О’Нил, — наверняка что-то уцелело. Какие-то участки они точно успели загерметизировать. Я знаю, что фабрика в таких обстоятельствах делит себя на автономные сектора — чтобы сохранить производство запчастей. Чтобы потом воспроизвести поврежденные участки.

— Да их кроты небось тоже повыбивали, — отмахнулся Моррисон, но все-таки пошел за О’Нилом.

А за ними потянулись рабочие. В куче обломков что-то сдвинулось, угрожающе зашелестела осыпь.

— Вы бы, ребята, шли к грузовикам, — заметил О’Нил. — Не надо за нами идти, это слишком опасно. Если не вернемся — считайте нас погибшими. Поисковый отряд не высылайте, не надо рисковать.

Рабочие послушно развернулись и вышли, а он показал Моррисону на не разбомбленный съезд:

— Пошли туда. Надо спуститься.

В полном молчании они уходили все глубже и глубже. Их встречали лишь мрак и мертвая тишина. Бессветные развалины тянулись на мили вокруг — тьма, тишь, полная неподвижность. Свет фонаря время от времени выхватывал смутные очертания застывших механизмов, остановившихся лент и конвейеров. На некоторых все еще лежали покореженные последним взрывом железные корпуса бомб и снарядов.

— Может, что получится починить? — пробормотал О’Нил.

Правда, он сам в это не верил: ни одного целого механизма. Все оплавлено и переломано. Во внутренностях фабрики все слиплось в один бесформенный комок шлака…

— Ну, если на поверхность вытащим…

— А мы не сможем, — зло проговорил Моррисон. — У нас ни лебедок, ни домкратов нет.

И он отвесил пинок куче спекшихся боеприпасов — конвейер сломался, они расплавились и стекли на землю, залив спуск, по которому шли они с О’Нилом.

— А ведь казалось, что мы все продумали, — проборомотал О’Нил.

Они продолжили спуск через вымершие уровни.

— А теперь я думаю: может, мы чего не учли?

Они уже далеко забрались внутрь фабрики. И вот перед ними открылись бесконечные переходы и залы самого нижнего этажа. О’Нил посветил фонариком, луч перебегал с предмета на предмет — они все еще не оставляли надежды отыскать что-то не разрушенное. Хоть какую-то линию сборки.

И тем не менее Моррисон первым услышал это. Ни с того ни с сего он упал на четвереньки, а потом и вовсе прижался к полу. И так и залег ухом к земле, напряженно вслушиваясь. Глаза его широко распахнулись от изумления:

— Б-боже… неужели?..

— Что там? — вскрикнул О’Нил.

И тут он тоже — услышал. Под ногами, под плитами пола что-то гудело. Вибрировало. Там, внизу, явно что-то происходило. Получается, они ошиблись? «Ястреб» не сумел уничтожить все-все-все? Где-то глубоко под землей работала, все еще работала фабрика. Какой-то производственный цикл не оборвался. Продолжился. Там, внизу, что-то еще изготавливали.

— Автономное производство, — пробормотал О’Нил, лихорадочно оглядываясь в поисках лифта вниз. — Специальный отсек, работает, когда все остальное уничтожено. А как нам туда попасть?

Лифт они нашли, но попасть туда не вышло — его перекрыла завалившаяся железная конструкция. Все, их отрезало от рабочего отсека. Как же спуститься вниз?

Они помчались обратно по собственным следам. О’Нил выскочил наружу и бросился к ближайшему грузовику.

— Где, черт вас дери, лампа? Давайте ее сюда!

Драгоценную паяльную лампу бережно передали, и он, отдуваясь, помчался обратно. Там, в глубинах разрушенной фабрики, его ждал Моррисон. А потом они на пару с товарищем принялись судорожно кромсать искореженный железный пол, плавя слой за слоем защитную сетку.

— Ничего, прорвемся, — выдохнул Моррисон, щурясь на нестерпимо яркое пламя.

Вырезанная плита упала вниз, в темноту, с громким лязгом. Вокруг полыхнуло ярко-белым пламенем, и они отскочили.

Во вскрытом паяльником зале кипела лихорадочная активность: там грохало, стучало, отзывалось громким эхом. Жужжали ленты транспортеров, гудели станки, сновали туда-сюда роботы-надзиратели. С одной стороны беспрестанно поступало сырье, в другом конце зала конвейер сплевывал готовые изделия. Их осматривали и тут же пихали в выводную трубу.