Так что заложить нас в свою первую неделю учебы в Хилсдейле не назовешь хорошим способом завести себе друзей.

Мы с папой сидели на разных концах нашего замшевого дивана, и он набирал номер «Сюзанн».

Меня так и подмывало придвинуться поближе, чтобы услышать хоть немного из того, что будет говорить Ви, но я подумала: если услышу весь разговор, у меня может остановиться сердце.

– Здравствуй, Сюзанн, это Джейк Берман, отец Эйприл. Как дела? – прогрохотал в трубку папа.

У меня чуть не случился микроинфаркт, хотя я даже не слышала ответа Ви.

– Отлично, отлично, приятно слышать… – продолжал он. – Да, благодарю. А теперь я бы хотел обсудить переезд Эйприл…

Тут у меня начали дрожать руки, как будто я выпила очень много кофе. Не в силах остановить дрожь, я решила, что лучше совсем уйти из гостиной, чем выдать себя. Если папа заподозрит, что говорит с Ви, а не с Сюзанн, все будет кончено.

Я поспешила уйти на кухню и попыталась не слушать.

– Удобно ли это… – говорил папа.

Ла-ла-ла.

– У нее будут деньги на еду…

Это звучало многообещающе.

– Да, конечно, ответственность…

«Не слушай. Лучше походи туда-сюда», – сказала я сама себе. Да. Походить. Туда-сюда по кухне. Но не слишком громко. Казаться занятой. Очень занятой открыванием и закрыванием дверцы холодильника. Привет, холодильник. Привет, яблоки. Привет, виноград. Привет, обезжиренная моцарелла. А еще лучше вымыть руки. Заглушить звуки из гостиной. Я включила воду на полную мощность. Затем намылила и сполоснула ладони. И еще раз намылила и сполоснула. Трудно поверить, что я действительно делала это: врала отцу. Но ведь переехать к Ви – это правильное решение, да? А что если папа скажет «нет»? Когда я выключила воду, до меня не донеслось ни звука. Мне хотелось бегом кинуться в гостиную, но удалось сдержаться.

– Пап? – робко позвала я.

Нет ответа. О боже. Он догадался. Раскусил Ви. Мне конец. Мысленно подготовившись к худшему, я вошла в гостиную.

Папа что-то набирал на смартфоне, но перестал, как только заметил меня.

– Что ж, Принцесса… – Он говорил так, словно был слегка удивлен. – Похоже, ты можешь переехать к ним, если хочешь, и остаться до конца учебного года. Сюзанн сказала, что лучше всего писать ей по электронной почте, и я как раз отправляю ей свой адрес.

Она так сказала? И ты отправляешь?

– Она будет играть в постановке «Чикаго» этой весной. Обещала достать нам билеты, когда мы снова приедем в Уэстпорт.

– Как это мило с ее стороны, – пробормотала я.

– Ты уверена, что хочешь этого? – спросил папа.

Наши взгляды встретились, и тут я поняла, что это мне и ему придется оставаться на связи.

Ох.

Но я не могу переехать в Кливленд. Просто не могу, и все. Конечно, меня расстраивало то, что папа уезжает, но облегчение все-таки было сильнее. Я остаюсь!

– Да, – ответила я, разглядывая свои руки.

Я перечитала сообщение от Ноа: «Не могу дождаться вечера… Во сколько прийти?» – и только после этого ответила: «Не приходи. Увы, придется отложить. Да, опять. Жизнь – сплошной хаос. Давай поедем куда-нибудь, где поспокойнее? В «Бургер Палас»?»

Когда я дописывала последнее слово, папа постучался, открыл дверь и протянул мне лист бумаги. Сверху было написано: «ПРАВИЛА».

Быстро напечатав: «Потом все объясню», я захлопнула ноутбук.

– Пункт первый. – Папа принялся читать свой экземпляр «Правил». – Не отставать в учебе и следить за оценками.

– Оценки, – развернувшись на стуле к нему лицом, повторила я. – Не отставать в учебе. Понятно.

Конечно, я должна следить за оценками. Я была отличницей и не собиралась испортить свой средний балл. Тем более в том полугодии, когда это важнее всего.

– Если твой средний балл понизится, тут же окажешься в первом самолете до Кливленда.

– Конечно. Я поняла.

– Далее, – продолжил папа. – Никаких парней в доме.

Я захлопала ресницами.

– Ты думаешь, стоит попросить Ви и Сюзанн не принимать в их доме гостей мужского пола?

Папа рассмеялся.

– Не умничай.

– Это сложно.

– Ноа нельзя заходить в твою комнату. И вам нельзя оставаться дома наедине.

Эти правила действовали и здесь.

– Значит, это распространяется только на Ноа? А других парней приглашать можно?

Папа поднял бровь.

– Пап, я шучу, шучу! Никаких мальчиков. И особенно Ноа. Продолжай.