— Вии шанит… слимо, — задыхаясь, сказала она, до того как ее голова опрокинулась назад. Говоря бегло на хатском, Энакин понял последние слова убийцы: охотник за головами мешок с дерьмом. И с большим сожалением, он хотел, чтобы она дала им имя, вместо этого. Оби — ван взял шею мертвой клаудитки и вытащил метательный снаряд, ужасный маленький предмет со стабилизирующими плавниками для дальней стрельбы и иголкой наконечником.

— Ядовитый дротик, — заключил Оби — ван.

Энакин почувствовал некоторое облегчение, по крайней мере, один убийца больше не сможет причинить вред Падме. Глядя на труп клаудитки, он подумал: ты получила, что заслужила. А затем он задрожал. Он знал это не путь джедая, думать о ком — то, как заслуживающим смерти.

Но, он все равно думал.

Поскольку сенатор Амидала была все еще в опасности, Совет джедаев поручил Оби — Вану выследить ускользнувшего охотника за головами, в то время как Энакин должен был сопровождать Падме назад на Набу. Сохраняя местонахождение Падме в тайне, они замаскировались под беженцев и остались с Р2–Д2 на борту корабля направляющегося в систему Набу. У Энакина был особый интерес к безопасности Падме, но он также в тайне был рад, что его миссия являлась первым официальным назначением без учителя, позволяя ему провести больше времени с молодой женщиной, которую он обожал с детства. Возможно ли, что у нее схожие чувства? Он не мог перестать думать об этом.

На борту космического корабля, они держались эмигрантов в отсеке третьего класса. Энакин решил воспользоваться случаем и вздремнуть во время длинного перелета, но к нему пришел другой кошмар. Во сне, он говорил, — Нет, нет, Мама, нет…

Затем проснулся. Падме была рядом и встревожанно смотрела на него. Слегка озадаченный, он встретился с ней взглядом и сказал — Что?

— Кажется, у тебя был кошмар.

Энакин не ответил. Но позже, когда они ели, Падме упорствовала.

— Тебе снились сны о матери и раньше, не так ли?

— Да, — добавил Энакин. — Я оставил Татуин так давно, мои воспоминания о ней постепенно исчезают. Я не хочу потерять их. Я видел ее во снах… ярких снах… пугающих снах. Я беспокоюсь за нее.

Затем, Р2–Д2 приблизился к ним и издал электронный свист. Корабль прибыл в систему Набу.

Энакин сопровождал Падме повсюду на Набу, и вскоре встретился с ее семьей. Поначалу, Падме относилась к своему охраннику джедаю не слишком дружелюбно, поскольку он следил за каждым ее передвижением. Казалась, она столь же настроена отказать в личной информации, сколько он должен был раскрыть ее. И отрицать собственной сестре, что отношения с Энакином были чем — то помимо профессиональных.

Но, спустя несколько дней она привыкла к постоянному присутствию молодого человека, и их беседы изменились с ее преданности политики и его вниманию к безопасности на более личные темы. Энакин узнал о воспоминаниях Падме о ее детстве и любимых местах на Набу. Поскольку он вырос под палящими солнцами Татуина, ему было холодно в большинстве мирах, которые он посещал. Но с Падме на Набу, он почувствовал себя, впервые в своей жизни, действительно комфортно. И счастливо.

Они стояли на садовой террасе у маленького домика, возвышающегося над озером. Падме была одета в платье, открывающее красивую спину и руки, когда Энакин приблизился к ней и поцеловал. Она не сопротивлялась, но через несколько секунд, после того как их губы встретились, она отпрянула и сказала — Нет, — устремив свой взгляд на озеро перед ними.

— Я не должна была делать этого.

Энакин страстно желал поцеловать ее с момента их встречи на Корусканте, но он никогда не надеялся на это, оставив в покое свои мечты, которым не суждено было осуществится. Принятие Падмы и ее ответ на его поцелуй был величайшим моментом счастья. Но, ощущение быть так внезапно отвергнутым, оставляло его опустошенными, смущенными и сбитыми с толку. Он последовал за ее взглядом на спокойные воды озера и сказал, — Извини. Мне жаль, что ты не чувствуешь ко мне, того что я к тебе.

Энакин пытался представить, что поцелуя никогда не было. Но с каждой минутой, проходившей после того момента у озера, с каждым мгновением, проведенным с Падме, мучения становились сильнее, как если его сердце стало открытой раной. Не в силах отбросить свои чувства, он противился, смотреть на Падме, которая напоминала ему, что джедаям не разрешается жениться, и что она была сенатором, у которой есть более важные дела, чем влюбляться. Когда Энакин предложил держать их отношения в тайне, она ответила, что не желает жить во лжи.

Энакин задумался о своем месте в Ордене джедаев. Больше он думал о правилах, которым нужно следовать, о затраченном времени на медитацию и тренировки, больше задавался вопросом — сколько личных жертв. Было ли это не правильно, что он заботился о Падме? Или, что все еще скучал по своей матери и беспокоился о ней? Впервые, с тех пор, как Энакин стал джедаем, он серьезно обдумывал возможность бросить свой световой меч, оставить Орден и стать простым жителем галактики. Он попытался представить себя в другой профессии. Он был уверен, что мог бы найти работу пилотом или механиком. Но, сделала бы такая работа его счастливым? Ответ не заставил себя ждать: только одна вещь могла сделать его счастливым — быть с Падме. Но, что если он перестанет быть джедаем, а она все еще не увидит будущего со мной? Что тогда? Это все было слишком непомерным для него.