Колганов, завороженный неожиданным зрелищем, сделал ещё несколько шагов вперёд. Тёплый ветер продолжал гладить небритые щёки.

Девушки расцепили руки и закружились соло. Невероятным образом ритмика их тел совпадала с движением языков пламени. Подобную грацию Колганов не видел никогда прежде.

И невольно поймал себя на том, что неотрывно смотрит на одну из них, невысокого роста и светловолосую. Её лицо едва различалось, но незнакомка манила и притягивала. Такое он ощущал впервые в жизни. Пленительное, и одновременно вдохновлённое состояние блаженства. Тут к нему подмешалось ещё одно - ощущение того, что лицо девушки кажется смутно знакомым. Как если бы они виделись раньше. Она же не обращала внимания на стоящего с разинутым от удивления ртом Колганова. Более того, на него вообще никто не смотрел. То ли оттого, что девам не привыкать к ошарашенно пялящимся на них туристам, то ли потому, что журналист находится от них всё же в стороне. Плюс, его скрывает ночь, а танцующие находятся в центре светового пятна.

А спустя мгновение девы легко скинули платья, представ обнажёнными. Журналист облизал пересохшие губы. Девушки, как ни странно, выглядели эротично и целомудренно одновременно. И безумно красиво. Колганов, относившийся к представительницам прекрасного пола несколько цинично и потребительски, почувствовал, почему ради женщины мужчина готов совершать безумные поступки. Праздник женского начала, на котором он незваный гость, пьянил чувства и стопорил ум.

Меж тем, девушки увеличили темп.

Allegro...

Пламя, стараясь не отставать, уже вздымалось к звёздам. Искры, подобно фейерверку, разлетались далеко по сторонам. И, помаргивая, неторопливо оседали.

Голова кружилась, а тело отказывалось подчиняться командам мозга. Казалось, девушки собрались исключительно для него. И теперь танцуют, кружатся вокруг, избрав его центром своей вселенной.

Лица стали близки и различимы, как на ладони. В том числе той, образ которой бесцеремонно проник внутрь и прикоснулся к сердцу. В бездонных голубых глазах отражалась весёлая игра пламени. Девушки смотрели на неожиданно появившегося незнакомца без удивления, скорее, с искрой озорства. И постепенно приближались, сужая круг.

Я - костёр.

Это последнее, о чём подумал Колганов, прежде чем провалился в забытьё.

Маржану разбудил странный шорох. Немного прислушавшись, легко уловила направление и определила источник. Осторожно приподнявшись, вгляделась в темноту леса. Сначала послышался лёгкий хруст веток, а через несколько секунд под светом луны оказался Колганов. Дрожащий, разминающий затёкшие конечности и пристально смотрящий вперёд. Откашлявшись, медленно побрёл по тропинке, ведущей на вершину кургана. При этом не переставая невнятно бормотать под нос.

Мгновенно скинув остатки сна, девушка покралась следом. Журналист шёл не торопясь, и в каком-то месте споткнулся о вросший в землю камень. А когда остановился, преследовательница поймала себя на мысли о том, что, если тот резко обернётся, то непременно её увидит. Но Колганов и не думал озираться по сторонам. Что-то впереди слишком сильно завладело его вниманием. Поднявшись на вершину кургана, резко замер, слегка покачиваясь из стороны в сторону.

Сомнабула

Маржане стало не по себе. Как тогда, когда в кафе на неё посмотрела молодая спутница журналиста. Хотя прошло уже много часов, она неустанно повторяла себе, что её не могли увидеть. Ведь их разделяло достаточное расстояние. К тому же она, пользуясь необычайной остротой зрения, наблюдение вела через узкую полоску автомобильного зеркала. Несмотря на это, леденящее душу беспокойство не хотело отпускать. И слова самоуспокоения не действовали.

Немедленно успокойся. Никого вокруг нет. Только мы двое. Я это чувствую. Я это знаю.

Тишина заполнила всё пространство до единого уголка. Даже шагов не слышно.

И тут время остановилось. Когда Маржана сделала очередной вдох, в легких вместо воздуха оказалась пустота. Девушка схватилась за горло и сделала ещё несколько безуспешных попыток вдохнуть, больше напоминающих судороги. Голова закружилась, и она опустилась на колени. Тяжёлыми ударами молота по наковальне билось сердце. Грохот множился, грозясь расколоть черепную коробку. Постепенно звуки стали тише, а сокращения реже.