Покои принцессы были недалеко, в том же крыле, где и его кабинет. Тихо постучав в выкрашенные в золотой двери, он вошел в комнату. Вторая наследница сидела в темноте на полу на шкуре северного медведя, обхватив колени руками и облокотив на них подбородок.

Таррияр подошел к столику и зажег алмит, сразу приглушая его яркость. Темная комната превратилась в сумеречную. Вернувшись, сел напротив дочери, сложив ноги и поджав их под себя на манер южан.

– Я знаю, ты думаешь, что я поступила безрассудно, отдав Лиисе мой браслет, - негромко произнесла принцесса.
– Но, я не могла поступить иначе, пап. Я просто чувствовала, что так будет правильно. И поехать в город с малым количеством охраны тоже было неразумно, но верно. Не могу объяснить, но что-то внутри меня подсказывает, что я все сделала так, как надо.

Его величество вздохнул и даже как-то немного сгорбился.

– Малыш, я просто испугался за тебя. Что, если бы с тобой что-то случилось, а я не смог тебя найти вовремя, не смог помочь? Благодаря твоему внутреннему чутью у нас теперь есть шанс поймать злодея, за которым ведется охота вот уже сто лет, и помочь леди Лиисе. Это хорошо, но, девочка моя, пережить еще сто лет расследования я бы смог, а вот беду, если бы та приключилась с тобой, вряд ли. Я не могу потерять свою малышку, не могу допустить, чтобы с тобой случилось что-то плохое. Я чуть не поседел, узнав, что ты отдала маячок, и это притом, что ты была рядом и сама мне об этом сказала. Наша семья и так стала слишком мала, Мира, моё сердце не выдержит, если она сократится еще больше.

– Папочка...
– черноволосая девчушка придвинулась вплотную к отцу и обняла за шею, прижавшись к его груди. Мужчина в ответ обхватил ее руками и нежно поцеловал в макушку. Несколько минут они так и сидели, молча прижавшись друг к другу и слушая: она - мерный стук сердца отца, он - легкое дыхание дочери. В этом изменчивом мире они были друг для друга островками спокойствия, доверия и неизменной любви.

– Малыш, как давно ты чувствуешь?
– спросил Таррияр и посмотрел в глаза своей маленькой, знакомой до каждой черточки, но неуловимо меняющейся дочурке.

Та сразу догадалась, что он имеет в виду ее ощущения вероятности и верности поступков, принимаемых ею. Они с отцом давно понимали друг друга с одного взгляда, как и с Рахсадом.

– Совсем недавно. Впервые - когда увидела Лиису. Во мне тогда разлилась твердая уверенность, что она - мой друг и никогда меня не предаст. Я удивилась, но эти чувства, они такие сильные, пап, что я даже не сомневаюсь в их истинности.

– Ты так быстро взрослеешь, маленькая, - грустно вздохнул правитель.

– Ты не удивился моему рассказу. Ты что-то знаешь об этом?
– вопросила любознательная девочка, доверчиво глядя ему в глаза.

– И все-то ты подмечаешь. Скоро умнее отца с братом станешь, - сварливо заметил король, хитро прищурившись.

– Да-да и тогда вся такая умная я заменю тебе всю тайную канцелярию, ее придется распустить, а недовольные этим фактом сотрудники переметнутся на другую сторону закона, и уровень преступности у нас в королевстве повысится. И вообще - женщинам думать вредно. Знаю - знаю, - хитринки завели свой танец и в ее глазах, так похожих на отцовские.

– Это кто же тебя просветил по этому поводу?
– еле сдерживая смех, поинтересовался его величество.

– Мастер конюший Дарх. Правда, он не знал, что я слышу: просто бурчал себе под нос, пока сбрую крепил на моей лошадке.

– Умный человек этот мастер Дарх.

– Папа!
– возмутилась ее высочество.
– Правителю такой просвещенной страны, как Кириан, должно быть стыдно соглашаться с таким недальновидным мнением! Наши женщины ничуть не глупее мужчин и мастера и ученые из них получаются ничуть не хуже! Они могут добиться успеха почти во всех отраслях деятельности.

– Могут, могут, всё наши женщины могут, но иногда мне хочется быть правителем Южных Пределов, где без позволения короля они даже уст не размыкают, - нарочито горестно вздохнул король.

Принцесса хихикнула и в праведном порыве попыталась ущипнуть отца, чтобы воззвать к его совести, но покушение на королевский живот было перехвачено королевской же рукой, после чего, в наказание за вышеозначенную попытку навредить венценосной особе, венценосная особа поменьше была приговорена к казни через щекотание, но, услышав громкие мольбы о помиловании, прерываемые хохотом, срывающимся на похрюкивание, его величество амнистировал провинившуюся дочь.