В то мгновение сошёл с неба огненный ангел и подарил старичку смертельный поцелуй. Стог соломы вспыхнул аж до неба и жутко озарил тысячи лиц, бледных от ужаса и алчности. Не успели все опомниться, как стог сгорел дотла, а с пожарища поднялся вверх огромный столб пепла и окружавшим людям запорошил глаза. Был то пепел мёртвого дедушки.

Он ужасно пёк людям глаза, и все вокруг были надолго ослеплены. Но боль исподволь утихала, слепота вытекала со слезами, и помалу исчезали из человеческих глаз красные и зелёные огоньки. Люди удивлённо смотрели друг на друга. Увидели они в себе жадность и эгоизм, которые погнали их за сокровищем, и так устыдились, что готовы были провалиться сквозь землю. Каждый видел в глазах другого, что ему стыдно и что хочет он жить иначе, лучше. Заглянули один в другого аж до сердца, где просыпались жалость и нежность. Перестали видеть друг в друге врага, а разглядели человека. Это было новым для всех, все вдруг постигли, что их глаза очарованы пеплом немого дедушки. Увидели они теперь и прекрасные звёзды на небе, красивее всякого золота, увидели и добрые стороны в душах людей, а если видели недобрые, то это вызывало в них сожаление, а не злость. Так действительно нашли они величайшее сокровище там, где был нищий дедушка похоронен — в собственных глазах и их добром взоре.

С тех пор давно те люди разбрелись по всему свету, но до сих пор у них тёплые очарованные очи, которыми могут узреть всё, что есть прекрасного и доброго в жизни. Иногда встретите такого человека, он на вас просто взглянет, а вам хорошо, будто сказали вам что-то приятное. Вот есть в Праге один полицейский, который тогда был детективом, что также шёл за тем кладом, так после того, как ему глаза запорошило пеплом немого дедушки, у него очарованные очи. Стоит на своём месте и наблюдает, как вокруг ходят люди; в каждом видит добрую и святую искорку, только пригашенную и забытую. Вокруг него ездят трамваи и автомобили, люди торопятся за сокровищами и ежедневными мелочами жизни, и никто не задумывается, есть ли вокруг него что-то доброе и прекрасное. Но полицейский смотрит и видит, что в людях сокрыто, и он бы вам также засвидетельствовал, что сказки действительно существуют, и среди нас и в нас самих.

Газета «N'arodn'i listy», Прага, 25 декабря 1920 года.

Оригинал

A kdyby v'am, deti, nekdo rekl, ze poh'adky nejsou z'adn'a pravda, tak mu neverte. Jsou pravda a dost. Vzdyt m'a babicka, dej j'i P'anbuh vecnou sl'avu, videla na vlastn'i oci had'i kr'alovnu, a u n'as v 'Upe i v Metuji byl opravdu vodn'ik, a ps'i rusalky, o kter'ych jsem jednou vypravoval, tak'e opravdu jsou, to v'am dosvedc'i pan Jir'asek, co napsal tolik kn'izek, a takov'e svedectv'i neco vyd'a; r'ik'a se jim vyzlata. Vzdyt i tuhle v Praze je jeden velik'y dum, Rudolfinum se jmenuje, a tam se sch'azej'i kouzeln'ici cili carodejov'e a mocne caruj'i; kdyz jeden z nich rekne “c'ary m'ary fuk”, l'itaj'i v'am pecen'i holubi ve vzduchu, a kdyz druh'y vykrikne “enyky benyky”, zmiz'i ti pecen'i holubi a nenechaj'i po sobe ani smr'adku; tak ti kouzeln'ici neboli poslanci por'ad caruj'i proti sobe a por'ad nen'i nic videt; a ze tohle je svat'a pravda, dosvedc'i v'am i v'as tat'inek. Tak'e je v Praze jedna kouzelnice, kter'a prorokuje budoucnost, a j'a s'am zn'am jednu rusalku s hvezdov'yma ocima. Z toho vid'ite, ze poh'adky opravdu jsou, a kdo tomu never'i, nesm'i d'al c'ist.

Byl tedy jednou tul'ak, v jedn'e kapse mel d'iru a v druh'e ani tu ne; to byl jeho cel'y majetek. K tomu vsemu byl chud'ak nem'y a mel vesky v sediv'ych vlasech a byl tak b'idn'y, ze ho nikde ani prespat nenechali; taktak ze mu nekdo dal plesniv'y kousek chleba, a tu ten tul'ak ani podekovat nemohl, jen se tak divne a prepekne koukl svetlounce modr'yma ocima a sel zase d'al. A co se dot'yce span'i, nu boze, nekde je seno, nekde je sl'ama; a kdyz uz docista nebylo c'im se prikr'yt, prikryl si tul'ak aspon ocicka vr'ascit'ymi v'icky a slo to tak'e.

Sp'i tak jednou ten nem'y tul'ak v pr'azdn'e hl'idacove budce a zd'a se mu kdesi cosi, snad ze je v r'aji; takov'a vec se muze zd'at i chud'emu cloveku. A co tak sp'i, nahodil se tu clov'icek zlodej'icek a chtel tak'e prespat v t'e budce. Leze v'am dovnitr a nahmat'a potme tul'aka. Snad to je kolega, napadne ho, a hned sah'a tul'akovi do kapes, nem'a-li tam zlat'e retezy nebo diamantov'e prsteny z nejak'e kr'adeze. V jedn'e kapse najde d'iru a v druh'e docela nic; to, deti, je tuze m'alo i pro vychrtl'eho zlodej'icka, a tak ten task'ar nechal tul'akovi v kaps'ach to nic a tu d'iru a lehl si na druhou stranu budky, aby se aspon vyspal.

Lez'i zlodej'icek a nemuze hnedle usnout; to jiste nemel cist'e svedom'i. A jak lez'i, del'a se v boude divn'e, spanil'e svetlo, ze se az hrdlo sv'iralo tou kr'asou, a v tom tajemn'em svetle se zjev'i tri b'il'e stareny. V zlodej'ickovi hrklo leknut'im a on se udelal ve sv'em koute malick'y jako hrom'adka popela, jako such'e st'eblo, jako trikr'at slozen'e nic, aby ho nikdo nenasel. Ale ty tri stareny se naklonily k sp'ic'imu nem'emu tul'akovi a prvn'i z nich rekla:

“Sestry, jak pokojne sp'i nejchuds'i clovek na svete.”

“Nejchuds'i clovek,” rekla druh'a, “a prece najde m'isto, kde je nejvets'i poklad na svete.”

“Ale az po sv'e smrti,” dodala tret'i.

Trikr'at slozen'e nic, malick'y zlodej'icek, zastr'ihal usima.

“Ano, az bude pochov'an,” rekla prvn'i starena.

“Nebot pr'ave na tom m'iste, kde bude pochov'an,” pravila druh'a, “je ulozen nejvets'i poklad na svete.”

“Tak je souzeno,” dokoncila tret'i.

“A kde bude pochov'an?” vyl'itlo najednou ze zlodej'icka, ale hned toho litoval: sotva to dorekl, tri stareny sudicky zmizely a zustalo po nich jen to divn'e, carovn'e, teskliv'e svetlo, kter'ym se az hrdlo sv'iralo, a v tom svetle tise, pokojne oddechoval sp'ic'i nem'y tul'ak.

Zlodej'icek si sedl a prem'yslel: Tak tedy je souzeno, ze tenhle deda bude jednou pochov'an na m'iste, kde je ulozen nejvets'i poklad na svete. Vecne tu nebude, vzdyt je jako p'ara nad hrncem. J'a medle se ho uz nepust'im; pujdu vsude s n'im, a az umre, pock'am, kde bude pochov'an; a zrovna na tom m'iste pak budu kopat a najdu poklad. Lidicky, j'a jsem chytr'y! S tak velkou chytrost'i je zrovna skoda kr'ast; takov'y chytr'ak jako j'a se hod'i k leps'im vecem. Az najdu ten poklad, koup'im si automobil a panstv'i a kozich a zlat'e prsteny, a kdyby pak na mne prisel nejak'y zlodej, jez'ismankote, j'a bych mu dal! Co, ty kuj'one, ty vrahu, ty nicemo zlodejsk'a, kr'ast mne m'e prsteny? Mars na sibenici! Ba jo, rekl si zlodej, to vsechno udel'am, jen co ten deda umre a j'a najdu poklad na tom m'iste, kde bude pochov'an.