Шрифт:
— И что же вы увидели?
— Да ничего особенного… вот только Никита был какой-то нервный, все вроде хотел, чтобы я поскорее ушел. Ну я оставил ему документы кое-какие, чтобы разобрался, подписал, — на нас типография давит, требует бумагу, материалы, деньги за печать… а с продажей дела не очень… Нет, я не понимаю…
— И я не понимаю, — прервал его Евграф Акимович. — Кто еще при вас приходил к нему?
— Заходил сосед, спросил, нет ли у Никиты диска Чарли Паркера. Быстро ушел.
— Диск взял?
— Взял.
— Как его звать?
— Кого?
— Соседа.
— Володя, молодой парень. Лет двадцать шесть — двадцать семь.
— А все-таки где вы брали наркотики?
— Ну почему же во множественном числе? Я тут ни при чем!
— Но вы же сказали, что курили пару раз травку.
— Да, но где он покупал эту гадость, точно не знаю. Вроде на Кузнечном или на Сытном.
— А что-нибудь более серьезное — опиаты, кокаин?
— Нет, нет, — замахал руками Михальченко. — Об этом я ничего не знаю.
— Так зачем же вы все-таки сегодня зашли к Николаеву?
— Так я уже говорил! На работу он не вышел, я решил заехать, проведать.
— Ну ладно, пока можете быть свободны. Я вызову вас повесткой.
После ухода Михальченко Евграф Акимович попросил оперативника позвать соседа.
Тот был не столько испуган, сколько заинтересован, сказал, что действительно заходил за компакт-диском и принес его через два часа.
— Николаев был один?
— В первый раз здесь был Виталий Алексеевич, во второй вроде никого, но в ванной как будто был слышен шум воды.
— А кто к нему обычно заходит? Часто бывают гости?
— Нечасто. Чаще всего Виталий Алексеевич. Они… вроде бы друзья…
— А наркотики попробовать вам здесь не предлагали?
— Нет, ничего такого. Один раз у меня были друзья, мы выпили, ну не хватило, как обычно, я зашел тогда к Никите спросить, нет ли у него бутылки коньяка, в лавку бежать было лень. Никита бутылку дал и предложил попробовать сигарету с травкой. Я взял, дома выкурил и… отрубился. Не помню, как и гости ушли. Больше не пробовал никогда.
Евграф Акимович вздохнул, собрал бумаги. Когда сосед ушел, спросил у эксперта:
— Ну, что с пальцами?
— Кроме хозяина, есть еще Михальченко и соседа этого, правда, в ванной есть несколько смазанных чужих «пальчиков».
— А на шприце?
— Только хозяина.
— Ладно. Если закончили, поехали. Представишь вечером рапорт.
Вошли санитары, увезли тело в морг.
Евграф Акимович вздохнул:
«А может, самоубийство? Мужик страдал депрессиями, кололся… Впрочем, пошли они все!»
Евграф Акимович вспомнил журналистку. «Дура! Ее бы в эту грязь, к наркоманам, киллерам, бандитам…»
Он сел в машину и поехал в прокуратуру, где засел за все последние рапорта о преступлениях, связанных с наркотиками, но почти все они вроде бы не стыковались друг с другом. Проще всего, конечно, считать, что Николаев по оплошности ввел себе слишком большую дозу. Но… Уж больно много «но»…
Было это дней десять тому назад.
В баню, что на улице Гастелло, Евграфа Акимовича вызвали во второй половине дня.
Поначалу старший следователь не мог понять, почему из-за тела, обнаруженного в сауне, звонят ему в прокуратуру, если занимается такими вещами район.
— Ну и что? Ну нашли труп, — принялся было отбрехиваться Евграф Акимович. — Ну в бане, в сауне! Стало человеку с сердцем плохо — вот и помер в одночасье, бедолага. Мало что ли таких случаев?!
— Да нет, — дежурный ему. — Покойник-то вроде к вам имеет отношение. Записочку на теле нашли: «Акимыч! Так будет со всеми твоими птичками!»
— Ах ты… — в сердцах выругался старший следователь. — Сейчас выезжаю.
Одеваясь, Евграф Акимович чертыхался на чем свет стоит. Да и то! Убитый числился у него под кличкой Ласточка, и Акимыч считал его ценным агентом. Вот уже восемь месяцев сидел он в свите «Михалыча», одного из заправил крупной банды, не самого, правда, крутого, но все же… И вот такая непруха…
Глава третья
Отделение было закрыто «по техническим причинам». Эксперты свою работу уже сделали. К приезду Евграфа Акимовича милицейская бригада уже составила первый рапорт, из которого следовало, что гражданин Шалыгин Валентин Павлович был убит путем удушения простыней, свернутой жгутом.