Из комнат мы вышли ко второму завтраку, что симпатий в глазах местных нам не прибавило. К тому же по отголоскам мыслей я поняла, что вся крепость уже в курсе нашего присутствия. О том, что мы легли спать глубоко ночью никто, разумеется, не помнил. А вот поздний подъём немедленно сочли позорной изнеженностью. Орденцы, чтоб их. Пока мы шли в столовую, я очень надеялась, что наставник понял, какую ошибку совершил. В том, что он все эти гадости тоже слышит, я не сомневалась.

В столовой унижения продолжились. Нас сочли нахлебниками, когда мы получили завтрак, и высокомерными, брезгующими обществом хозяев зазнайками, когда сели подальше от всех.

"Прекрати их слушать!"

– Не могу!
– огрызнулась я.
– Ты же знаешь!

Наставник знал. Да, природа наделила меня невероятно чуткой к чужим разумам головой. Попади я в Дом Тишины в раннем детстве, стала бы великим мастером и ничуть не страдала бы от чужих мыслей. Но, увы, в раннем детстве я никуда не попала. Да и в позднем, наставник подобрал меня совершенно случайно, когда я сбежала из отчего дома... Но это уже совсем не застольная история. Хотя у нас в Доме мало у кого истории счастливые и мало кто попадает к нам в самые лучшие годы для начала обучения. Кто-то поздно просыпался, кто-то скрывался, кто-то не знал, а кого-то скрывали родители. Последнее, конечно, бывало не часто. Обычно скрывали только те, кто боялся даже не позора от "не такого ребёнка", а что его самого сочтут "не таким". Вот со мной так же было. А те, кому терять нечего, обычно долго не тянут. Убеждаются, что само точно не пойдёт, отправляют в Дом и забывают о проблеме.

Некоторые дураки, отучившись, пытались вернуться в семьи. Понятно, с каким результатом.

"Прекрати думать гадости, ты уже надоела!"

После завтрака наставника позвали к мастеру крепости. Я его видела по дороге в столовую: старый, но сохранивший прямую спину рыцарь перемещался по крепости в сопровождении свиты из нескольких человек, в которых я опознала мастера по оружию, мастера снабжения и мастера обучения. Последний являлся в крепости очень важной шишкой: кандидатов, моих сверстников и чуть младше, тут было полно. Полсотни, не меньше. Нашли место для тренировок, ничего не сказать. Глухой лес, единственная станция. Отличное место для зануд, чей устав запрещает им даже улыбаться.

Да, я передёргиваю, но пункт о том, что недопустимо смеяться сверх меры, у них есть. Некоторые толковали его самым жестким образом.

Наставник ушёл, ждать его в комнате не хотелось, и я решила, что от маленькой прогулки по крепости никому хуже не станет. Надо ли говорить, что я, как всегда, ошибалась?

В крепости было много учеников. В Ордене они назывались кандидатами - ребята лет четырнадцати-пятнадцати - и только готовились принести первые клятвы. Претендентами называли тех, кто уже прошёл первое посвящение и готовился стать рыцарем.

Звучит по-идиотски, знаю, ведь устав ордена требует посвящения независимо от возраста и умений претендента, лишь бы он отвечал высоким стандартам качества Ордена. И устав запрещал брать на подготовку детей и заниматься целенаправленным обучением с целью вступить в орденские ряды.

Но мало ли, что там написано, верно? Когда этот устав писался, а когда живём мы. Если они будут по старой памяти набирать себе достойных с дороги, то разорятся и вымрут, как другие, более принципиальные ордена.

О чём я говорила? Ах да, крепость. Или замок. Мне больше нравится крепость, орденцы же наверняка зовут это место замком. У них всё, обнесённое забором, замок... Крепость состояла из нескольких кирпичных зданий от одного до четырёх этажей, почти без украшений. Планировка унылая, казарменная. Не то что их старинные крепости, где в трёх комнатах можно заблудиться. Гараж, склад кристаллов для сердечников машин, клетки для серых тварей, если таковые попадутся. Судя по тому, что клетки прочно вросли в землю, не попадались уже давно, что неудивительно.

Последние сто лет Орден занимался в основном охраной железнодорожных путей. Они так ловко подсуетились, что под их "охраной" оказались все значительные маршруты между землями. Даже в Мендлейе все вокзалы - практически их собственность. Поговаривали, что, несмотря на запрет в уставе, магистры уже давно занимаются ссудами, политикой и другими неблагородными делами. Через подставных лиц, разумеется.

Я прошлась мимо клеток, поглазела, как два молодых механика пытались вставить в сердечник машины топливный кристалл. Заметив меня, они подобрались и стали тише материться. Но делу это не помогло, и вернувшаяся мастер-механик грязной тряпкой погнала их вместе с кристаллом на склад.

Двор перед воротами, который я не разглядела намедни в темноте, оказался интересней. Тут стоял орденский круг чести - круглая площадка с посаженными по периметру деревьями и воткнутыми в землю гигантскими мечами, чуть в стороне - небольшой садик и площадка для тренировки претендентов.

Когда я сюда пришла, в круге проходило занятие кандидатов.

Урок проходил под открытым небом. Мило. У нас тоже такое практиковали, правда, для занятий у нас была дюжина специальных аудиторий со скамьями и кафедрами в парке, а не берёзовые чурки.