Поппей Сабин склонил белокурую голову. Знатное положение и богатство позволяли ему жить в роскоши, а дерзкий ум сделал его приближённым к Октавиану.

В отличие от Поппея, Вебуллен не мог похвастаться благородным происхождением. Он был одним из вольноотпущенников Октавиана, но благодаря преданности и честности добился доверия в окружении кесаря. Со временем многие перестали воспринимать Вебуллена как бывшего раба. Октавиан часто вёл с ним беседы о жизни, обсуждал былые победы на войне, красивых женщин, а также давал ему различные поручения. Вебуллен был очень исполнителен. К тому же он помнил, что свободой обязан Октавиану, и потому служил кесарю с искренней преданностью.

Толстый, невысокого роста, с живым обаятельным румяным лицом, Вебуллен сейчас стоял перед своим господином, человеком, творившим великие свершения ради своего народа, и с грустью внимал его речам.

Октавиан Август... Первый кесарь Рима. Человек, при жизни ставший легендой. А он, Вебуллен, всегда верно служил ему и гордился этим. И вот Октавиан заявляет, что жить ему осталось всего сто дней. Вебуллен верит астрологам. Вебуллен верит в предсказания. И поэтому от слов Октавиана ему тошно.

— Когда прикажете ехать к Тиберию, повелитель мой? — осведомился он.

— Нынче же выступай в дорогу, — ответил Октавиан. — А ты, Поппей, немедленно собери сенаторов в курии [2] . Теперь оставьте меня одного. Выполняйте приказы, которые я вам дал.

Не проронив ни слова, оба его приближённых покинули зал.

Октавиан остался сидеть в огромном помещении, где каждый звук гулко отражался от стен. Несколько секунд он рассеянно следил взором за скользящими сквозь окна солнечными лучами, и на его узких губах блуждала лёгкая улыбка. Потом глубоко вздохнул и подозвал раба, ждущего его приказов в нише.

— Дай распоряжение слугам заняться сборами в путь, — сказал он. — Мы едем в Нолу.

Раб заторопился исполнить распоряжение. Октавиан готовился отправиться в путешествие, из которого ему уже не суждено будет вернуться в Рим живым.

Оказавшись в коридоре, Вебуллен сразу же направился к выходу в галерею, чтобы объявить слугам о своём предстоящем отъезде. Исполняя требование Октавиана, он должен отправиться в Германию, где на берегах Рейна стояли войска Тиберия, ведущие сражения с местными племенами.

— Подожди, Вебуллен! — окликнул его Поппей, нагнав у дверей.

Остановившись, вольноотпущенник сдвинул брови.

— Вы меня задерживаете, господин Поппей, а мне предстоит уже сегодня выступить из Рима, — пробормотал он.

— Да, да! Я знаю это, — кивнул Поппей и, положив руку ему на плечо, отвёл к одному из окон. — Послушай, ты не считаешь, что звездочёты ошиблись в предсказаниях? Ведь кесарь уже стар и его легко убедить в любой, даже самой невероятной, лжи. К тому же он всегда был суеверен.

— Я разделяю мнение кесаря, — угрюмо возразил Вебуллен.

Поморщившись, Поппей обвёл взором галерею. Вокруг бродили часовые. Какой-то раб стремительно шагал куда-то с поручением. С улицы доносились громкие людские голоса и конское ржание.

Октавиан Август не любил роскошных домов. Ему не нравилось хвастаться своим богатством, он ценил человеческую простоту. Здесь, на Палатине, кесарь сорок лет владел большим просторным жилищем, но лишь недавно, под влиянием жены, начал обставлять его с роскошью. Ливия считала, что царям не следует пренебрегать украшением покоев.

— Меня пугает то, что Октавиан всё же остановил свой выбор на Тиберии. Конечно, Тиберий — сын Ливии, он усыновлён кесарем, но всё же... меня пугает этот человек, — вдруг произнёс Поппей.

— Боги предопределили Тиберию царствовать, — сказал Вебуллен. — Многие таинственные предзнаменования ещё до его рождения указывали, что ему суждено нами править.

К примеру, моя тётка, рабыня Ливии, рассказывала мне, что когда та была беременна, им обоим захотелось погадать. Они взяли из-под курицы яичко и грели его поочерёдно в руках. Наконец из яичка вылупился птенец с хохолком. Небывалое дело! Это указывало на то, что ребёнку Ливии суждено будет принять власть. А вскоре после его рождения астролог Скрибоний предрёк, что Тиберий будет царём. Поэтому я никогда в нём не сомневался.

В этот момент разговор их прервали звуки драки, закипевшей вблизи стен дворца, на форуме.

Когда Поппей и его собеседник лишь начинали свой разговор, они видели выступавшего там оратора, но теперь, к собственному удивлению, наблюдали потасовку. Во время ораторской речи к говорившему сквозь толпу протиснулся полный молодой патриций и ударил того в лицо кулаком, сочтя выступление для себя оскорбительным. Закрыв руками лицо, оратор скрючился и взвыл, а разъярённого драчуна с трудом удержали стражники.