В прошлом Сеяну удавалось легко соблазнять молодых женщин. Ему превосходно удалось разыграть восторг и перед Ливиллой, так что она нисколько не усомнилась в его искренности.

— Возможно, именно твоя честность меня больше всего и привлекает... Ты мужественный, открытый, простой, — улыбнулась Ливилла.

Он вновь поцеловал её в уста, держа в объятиях.

Вдруг звук упавшего предмета заставил их отстраниться друг от друга. Глазами, полными изумления, на них смотрел Клавдий. Возле его ног лежала упавшая деревянная дощечка с текстом.

— Не бойся, — шепнул Сеян Ливилле и решительно подошёл к Клавдию.

Ливилла в ужасе отступила к стене.

— Мне известно, что все вас недооценивают, господин Клавдий, и считают глупцом. Однако я думаю, вы умны. Даже слишком. Поэтому вы понимаете, что если о том, что вы здесь видели, узнают другие, ваша любимая сестра пострадает, — вежливо произнёс Сеян и, подняв с пола дощечку, подал её Клавдию. — Вы же не хотите, чтобы Ливилла пострадала?

— Сеян, — улыбнулся Клавдий, взяв дощечку. — Конечно, не хочу... И к тому же, даже если бы я рассказал о том, что видел, мне не поверили бы. Ведь все считают меня дураком.

— Значит, будем считать, что вы обо всём забыли?

— Я забывчивый, это верно.

— Для Ливиллы очень хорошо, что у неё столь забывчивый брат. А теперь следуйте за мной. Я провожу вас обоих к выходу, — и Сеян, как ни в чем не бывало, зашагал по галерее.

За время пути через дворец Клавдий не обменялся с сестрой даже взглядом. Наблюдая за ним, она замечала, что он хмурится и взор его мрачен. Когда они садились в паланкин, Ливилла потянула брата за рукав туники, чтобы привлечь к себе внимание.

— Тебе ведь известно, сестрёнка, что моя жена Ургуланилла была мне неверна?! — вдруг резко произнёс он. — Больше всего я презираю супружеские измены!

— Я лишь поцеловала Сеяна, а вовсе не изменяла мужу, — возразила сестра.

— Всё начинается с поцелуя, — ответил Клавдий, разочарованно. — Однако ты — моя кровь, частица меня самого, и я не буду вмешиваться в твою жизнь. Считай, что я забыл увиденное.

— Спасибо тебе, брат, — сказала Ливилла и нежно сжала руку Клавдия.

Клавдий лишь поморщился. С тех пор он никогда больше не вспоминал то, что произошло на его глазах во дворце. Даже спустя годы он продолжал об этом молчать. Однако Ливилла не сомневалась, что её брат на самом деле ничего не забыл, и с того времени стала относиться к нему с признательностью.

Сеян не отказался от намерений соблазнить Ливиллу. Воспользовавшись её приглашением, он той же ночью побывал в её спальне, став её любовником. Апиката пока ни о чём не догадывалась, а он не сомневался, что связь с Ливиллой принесёт ему выгоду. Он понимал, что Ливилла влюблена в него. Это давало ему огромные преимущества. Но праздновать победу было ещё рано.

Расположившись в покоях сына, Ливия лукаво наблюдала за ним. Тиберий сидел рядом с ней на резной скамейке и не понимал, почему в её глазах сверкает торжество. Напротив кесаря и его матери стояли ещё две скамейки пониже. На столе находилось блюдо с фруктами и кувшин вина.

— Я принял тебя после того, как ты сказала, что представишь мне человека, который, по твоему мнению, будет достойным прокуратором Сирии, однако мы сидим уже полчаса, но никто так и не пришёл, — угрюмо произнёс Тиберий. — А потом... мне было бы предпочтительнее принять его на троне и в венце, а не в той скромной уютной обстановке, которую так ценил Октавиан.

— Дело, которое мы поручим прокуратору, носит личный характер, сын мой! Вряд ли ты бы одобрил, если бы мы стали в присутствии твоей свиты решать судьбу Германика, — огрызнулась Ливия.

Через пару минут в покои вошёл раб и доложил, что Гней Пизон с супругой ждут аудиенции. Тиберий велел проводить их в зал.

В прошлом ему приходилось много слышать о Пизоне, они даже вместе участвовали в испанских походах. Но Тиберий никогда не планировал награждать этого человека важными должностями или доверять ему судьбы врагов. Пизон всегда казался Тиберию личностью, слишком ничтожной и алчной. Но Ливия надеялась на то, что не столько новый сирийский прокуратор, сколько его жена, будут полезны в предстоящем деле.

Планцина обладала умом, хитростью и решительной натурой. Но самое главное — она была всецело предана Ливии и входила в число её приближённых. Назначение Пизона в Сирию служило лишь поводом, позволяющим ему и Планцине подступиться к Германику и осуществить план, задуманный Ливией. Планцина это хорошо понимала. Риск её не пугал. Она обладала большой отвагой.

Войдя в зал, Пизон склонился перед кесарем в поклоне. В Риме им приходилось часто видеть друг друга на пирах и представлениях. Народ не любил Гнея Кальпурния Пизона за его скверный нрав и жадность. Но тот обладал знатным происхождением, был сыном консула, и его хорошо знали в войсках. Среднего роста, коренастый, с чёрными волосами и порочным взглядом продолговатых глаз, Пизон стоял пред Тиберием, ожидая приказов.