Было два часа пополуночи, и, однако, везде торговали пивные, из которых доносились дикие крики матросов, рабочих и пьяных прислужниц. Один раз заметил Орест на своем пути обход. Легионер с воинами остановился перед подозрительным домом и, смеясь, приказал вынести себе кружку пива. Голая девушка отворила дверь и расхохоталась в ответ на циничную шутку. Сквозь открытые двери кабаков наместник увидел группы военных. А между тем солдаты должны были ночевать в казармах и посещение Матросского квартала было запрещено особенно строго!

Из переулка раздался стон, и наместник свернул на крик. Пьяный грузчик, тяжело дыша, держал за волосы окровавленную девушку и методически бил ее в голую грудь. Заметив военного, он выпрямился, и, шатаясь, скрылся в темноте. Девушка размазала кровь по лицу и, всхлипывая, направилась в ближайший кабак. Там, на полу, лежали, сцепившись в пьяной злобе, два матроса. Никто не обращал на них внимания, и густая кровь впитывалась в грязный песок. Яркая луна сгущала тени в узких переулках, в уступах стен, между домами. Оттуда неслись ругательства, стоны, поцелуи.

Орест почувствовал, что горькое сознание своего бессилия охватывает его все больше. Что стало с древним Римским государством! Так обстояло дело с законами. Также с воинской дисциплиной. Все непокорны, подкупны или просто слабы, всех, от императора до последнего ночного сторожа, можно было соблазнить соответствующей подачкой. Министров, наместников и легионеров. И кто-то отстаивал этот порядок! И за сохранение его горячился старый чиновник, вместо того, чтобы спокойно улечься после интересного циркового представления и предоставить иудеев их судьбе.

Без дальнейших приключений Орест вышел из Матросского квартала, и по бесконечной Императорской улице повернул на северо-восток. Эта похожая на бульвар улица была оживлена. Усталые проститутки заговаривали с наместником, и в кучках прожигателей жизни обсуждался сегодняшний погром. Большинство казалось довольным, но архиепископа обзывали далеко не лестными именами. Медленно дошел наместник до нижнего конца Церковной улицы и собирался вернуться домой. Внезапно он остановился перед дворцом архиепископа. Маленькие окна были не освещены. Однако в темном доме чувствовалось напряженная жизнь. Непрерывно темные фигуры пересекали улицу и исчезали в дверях, другие быстро покидали дворец и скрывались в темноте ночи.

С новой яростью вспыхнул гнев в наместнике, и после короткого колебания он перешагнул порог, закутался плотнее в свой плащ, беспрепятственно прошел в широкий портал и поспешно, как один из бесчисленных посетителей, поднялся на первый этаж. Не остановившись в первой приемной, наместник прошел в следующую, где Гиеракс принимал доклады о жертвах этой ночи. Орест хотел пройти мимо, но здесь его узнали. Узнал Гиеракс. С униженным поклоном Гиеракс заступил ему дорогу, Бормоча что-то о высокой чести, о том, что владыка уже спит, но что о посещении наместника ему будет немедленно доложено.

Однако Орест оттолкнул архиепископского поверенного, отодвинул тяжелый персидский ковер и очутился в рабочей комнате.

Заложив руки за спину, архиепископ Кирилл ходил по темной комнате. Он повернулся и оказался лицом к лицу с наместником. Его испуг, если он испугался, длился меньше секунды.

— Кровь этой ночи всецело на вашей совести, владыка!

— С тем же основанием утверждаю я, что Александрией плохо управляют, что правительство разжигает ненависть к иудеям и не в силах затем справиться с чернью. Так я сообщу в Константинополь.

Перед лицом этих беспощадных слов наместник почувствовал, как пропадает его воля и даже его гнев. Архиепископ разгладил длинные полы своей черной одежды и уселся против наместника на край стола.

— Итак, поговорим. Весь наш спор происходит от того, что ваша светлость считает себя по праву законным повелителем Египетской провинции, а я полагаю, что течение событий даровало мне некоторую долю самостоятельности. Вы являетесь безусловно полным представителем императора в Египте, и в качестве такового обладаете всеми его правами. Это ясно! Вопрос лишь в том, является ли император теперь таким же повелителем страны, как раньше? Я сомневаюсь. Вы знаете, что в своих дворцах, на берегах Золотого Рога император всемогущ. Но будут ли выполняться его законы? В Британии, в Галлии, в западной Африке, везде, где не владычит церковь, восстают на него мятежные царьки, а если случится, что какой-нибудь римский полководец случайно одержит там победу, то на следующий день он сам начинает предписывать императору свои законы. В Испании, в Германии, в Италии цезарь — пустая тень.

Германские медведи пьют крепкое вино из белых черепов или золотых чаш и называют это своей новой религией. А в восточной половине государства, где еще нет собственных царьков, сила его величества выражается в том, что каждый может делать, что хочет. Будете ли вы спорить с этим?

Орест молчал. Архиепископ продолжал дальше:

— Как это вы еще не успели заметить, что время империи кончилось, кончилось, говорю я. Теперь миром правит новая форма. Правда, мир еще сам не знает этого. Правит Церковь! Император — только утопия. А вы являетесь наместником его величества императора!