Впрочем, все они тут были безликими, за исключением хозяина. А я как будто впервые это заметил. «Уже бывший? — снова зашелестело во мне. — Низвергнутый фаворит? Так и надо этому наглецу, сопляку, прелюбодею…»

Похоже, он услышал то же, что и я.

— Придется прерваться! — сухо сказал он и встал. — Спасибо, Павлик, что напомнил. Не больше пяти минут. Прошу извинить.

Опустив глаза, они послушной гурьбой потянулись мимо меня в дверь. Теперь не слышалось даже шелеста их мыслей. Мертвые мозги, просыпающиеся лишь в минуту опасности и при возможности что-то урвать или кого-то убрать.

— Что это было? — спросил я, когда он запер за ними двери на ключ.

— То самое, Паша. А ты мне не верил. Теперь ты вспомнил? Хоть что-нибудь?

— А что именно я должен вспомнить? Что когда-то играл на рояле или что кого-то убивал по вашему указанию?

— Но ты же играл? Вот только что?

— Мои пальцы… — Я посмотрел на них, как если бы они теперь существовали отдельно от меня. — Они вспомнили что-то. И сами, понимаете, сами!

Я пошевелил ими, чтобы убедиться: продолжают они мне подчиняться или нет. Они дрогнули, зашевелились, каждый раздельно, заскорузлые, в заусенцах и отметинах, в которых скопилась несмываемая чернота.

— А ты не торопись! — Он привалился грудью к столешнице, отчего сдвинулась груда бумаг. — Вспомнишь обязательно. Главное, что ты поверил.

— Зачем вам это? Ведь сами утверждаете, что ни разу в своих прошлых жизнях я ничего не мог вспомнить. Я все равно был вам во всем послушен.

— Если бы люди уверились в своем перевоплощении, узнали об этом, как знаю я, и скоро узнаешь ты, — сказал он, — представляешь, какое настоящее освобождение духа произошло бы! Посмотри на меня! Ты видишь воочию результат такого освобождения, разве не так?

— Так, так, — кивнул я. — Каждый день с этим сталкиваюсь. Лоб в лоб, как на встречной полосе… Дальше-то что? Ну узнаю, вспомню, почувствую себя свободным… А вдруг не позволю вам больше командовать? Вдруг потеряете меня как верного холуя? Кто вам будет делать массаж, в постельку после бани, по ночам вскакивать по первому требованию. Отключу телефон, и все!

— Вот и проверим! — воскликнул он. — Я сам хочу это узнать. Пусть потеряю тебя, но выиграю наш спор с Цаплиным! А уж в следующем поколении А тебе ни слова, ни полслова! Хочу рискнуть потерять тебя, твою дружбу и привязанность. А что мне? А что нам, если впереди у нас вечность? И пусть меня зовут азартным авантюристом, что истинная правда, а мою акцию с поворотом Реки Рома недавно назвал блефом, что ведь тоже правда, ведь действует!

— Короче, вас призвали на престол? — хмыкнул я.

— Пока нет, но именно по бездействию властей, по тому, что до сих пор не арестовали, не сняли со всех постов, я понял, что попал в точку! Что мое безумие работает, как и время, на меня. Призовут! А у тебя, Паша, начинает прорезаться чувство здорового юмора. Так и надо, высмеивай, это можно. Мое время пришло, но твой час еще не наступил. Поэтому — освободи кабинет. Все на сегодня! Ты меня понял? Чтобы только сидел и играл. А я, если позволишь, буду подходить сзади на цыпочках и слушать, слушать… Сам не буду отвлекать и другим не позволю. Иди, Паша, иди… Зачем нам с тобой эти разговоры…

— Боюсь, — признался я. — Сам не знаю чего, но боюсь. Страшно снова садиться за рояль.

— Понимаю, — кивнул он, поднимаясь из-за стола. — Наташа! Пригласи участников совещания… Тогда иди прогуляйся, зайди в филармонию, в парк, словом, не сиди на месте, побудь сам с собой. И вспоминай, что я тебе только что сказал…

И взяв меня под локоть, вывел из кабинета.

Я шел по улицам города, не зная куда, не замечая прохожих, не обращая внимания на девушек, и прислушивался к тому, что во мне происходило. Одно мне было ясно: я уже другой человек. Я слышал в себе неясный шелест чужих мыслей. Чтобы проверить себя, зашел в наш гараж. Был как раз обеденный перерыв, и за столиками резались в домино и карты. Я подсел к картежникам. На меня хмуро оглядывались, но ничего не говорили. Черт меня дернул согласиться, чтобы Пичугин меня возил! Но в игру меня взяли.

— Деньги есть? Покажи.

Я беспрекословно показал. Они присвистнули, переглянулись. В глазах появился блеск. Столько здесь на кон еще не ставили. Я не поднимал глаз, вслушивался в себя. Ну конечно, играть теперь будут все против меня. Даже мой партнер, сидящий напротив. Я играл, стараясь не поддаваться азарту. Напоминал себе, что хочу только проверить, а не заработать их кровные. И вскоре уже разбирал вполне отчетливо их рассуждения перед каждым ходом, а еще через минуту знал, у кого какая карта, а значит, кто чего боится…

Мой партнер испуганно смотрел на меня, придерживал козыри, но это уже не имело значения. Мысли моих противников теперь напоминали хаотичную мешанину, не было никакой последовательности, но они продолжали делать ходы именно так, как я предполагал.

Через двадцать минут они остались без копейки. Я поднял глаза. Шелест их бессвязных мыслей в моих ушах стал вовсе неразличимым. Я увидел, что над нами сгрудилось чуть не полгаража.

— Из рукава достает! — вдруг заявил мой партнер, только что заработавший при моей помощи столько, сколько ни разу не получал за месяц. Это был ремонтник, бывший водитель, спившийся и отовсюду списанный. Дома трое детей, больная жена, а он все пропивает.