– Именно поэтому нам лучше держаться подальше от людей, вдруг они это заметят? – поддержал шутку Чживон.

– Бобби, - потянула его за руку, которой он взял её ладонь Дохи. Он оглянулся, идя чуть впереди. – Мне страшно.

– Чего ты боишься? Холода, темноты, неизвестности? – В тихой морозной ночи, он обнял её, поправив капюшон, чтобы к её лицу не задувал леденящий воздух.

– Я боюсь свободы. Вот такой… нашей. Сумеем ли мы ей распорядиться правильно?

– Свободой не распоряжаются, ей отдаются, - Бобби ласково разглядывал круглое личико, смотрящее на него снизу, обрамленное мехом по краям капюшона. Его сердце таяло, несмотря на холод, будто наступила весна. – Ей отдаются, как и любви. Любви же ты не боишься? Вот такой… нашей.

Крепче взявшись за руки, они тронулись дальше, выйдя на расчищенный тротуар, где не могли остаться их следы. Отдавшись свободе, они растворились, исчезнув с радаров. Он загнал себя в тупик, совершив много ошибок, ввязавшись не в те дела, она утопала в постоянной отверженности, трудностях выбора между подругами и вынужденной лжи. Почему бы им было и не сбежать ото всего? Говорят, что бегство – это трусость, но порой нужно очень много храбрости, чтобы совершить побег, настоящее мужество, чтобы его организовать, и любовь, чтобы всё совершаемое обрело смысл.