– Вашу мать! – восклицание Намджуна развело их в стороны с бешеной скоростью. Брат стоял в проходе. – Жрать идите, сволочи. Когда-нибудь мои глаза вытекут… я не хочу ничего знать о всяких ваших лобзаниях и чмоках, можно не под этой крышей? – Шуга с Джинни переглянулись, отмотав назад и вспомнив о своём решении пока промолчать. Оно было верным.

– А где же? В гостинице, куда ты запретил нам ходить, пообещав переломать кости? – прыснула раздражением Джинни. Юнги успокаивающе погладил её по спине.

– А чего вам делать в той гостинице, а? – прищурился Намджун. Сестра прикусила язык.

– Ничего, - пробормотала она. – Сейчас придём на кухню, иди. – Погрозив привычным жестом пальцем, брат вышел, прикрыв за собой. Посмотрев друг на друга ещё раз, парень с девушкой пожали плечами. Придётся быть очень внимательными, осторожными и скрытными.

Джинни шла в университет без настроения. Продолжение любовной эпопеи не удалось. Где было взять время и место для того, чтобы уединиться с Юнги и заняться любовью? Ей этого очень хотелось. Но то мама, то папа, то брат постоянно позванивают ей, если она не дома, а дома кто-то из них самих почти постоянно. А Юнги часто отсутствует вовсе, чаще, чем её семья не бывает дома. Ещё в ушах не было привычного звукового фона. Плеером обзавестись она не успела, и приходилось терпеть шум столицы. Поднявшись на крыльцо, Джинни открыла дверь в холл, поднялась на второй этаж и пошла по коридору к нужной аудитории.

– Козочка… - раздалось сзади, и девушка поняла, что день окончательно испорчен.

По щепотке черного и красного

– Можно меня так не называть? – предельно спокойно попросила Джинни, развернувшись и посмотрев на Бобби.

– Как скажешь, - анимэшно прищурился он, наклонив голову к плечу. «Зарядила бы чем-нибудь, ей-богу!» - подумала девушка, не в силах уйти без ответа на вопрос:

– Где мой плеер?

– У меня дома. Прости, я не успел прослушать весь трек-лист, он очень объёмный. Мне нужно ещё пару дней.

– Плеер мне нужен сегодня. Я не люблю ходить без музыки, - надавила Джинни на обстоятельства, которые, судя по реакции Бобби, его не слишком волновали.

– Хочешь зайти ко мне после занятий? Заберешь. – Поняв, что навстречу ей никто не пойдёт, студентка махнула на него рукой, ментально и буквально, и поспешила в лекционный зал. – Ты всегда просто перестаёшь разговаривать, никак это не обосновывая? – спросил он её вслед, чем только добавил скорости. Он не поёт её любимые песни – это успокаивает, впрочем, она ещё не виделась с остальными приспешниками БиАя, возможно, они заготовили где-нибудь за углом засаду, или в столовой её ожидает гимн позора.

Пройдя к своей парте, Джинни села рядом с Дохи, тут же отвлекшейся от учебника, по которому водила носом из-за плохого зрения. Пока вокруг не исчезали самые последние парни, её нельзя было заставить надеть очки, а на линзы у неё была какая-то глазная непереносимость, так что и без того обделенная природой подруга старалась не портить себя окончательно. Невысокая, полноватая, хоть и не слишком – Дохи больше комплексовала, чем обладала лишним весом, - и круглолицая, девушка мечтала завести себе ухажера со средней школы, но до сих пор ничего не складывалось.

– Говорят, к тебе вчера опять БиАй подкатывал? – зашептала она, приблизившись к Джинни.

– Скорее не он, а Бобби, его дружок.

– О-о, хоть бы он ко мне когда-нибудь подкатил! БиАй… - тоскливо вздохнула Дохи. В фантазиях о женихе, пределом всех этих мечтаний был Ханбин, считавшийся несчастной влюбленной идеалом красоты и сексуальности.

– Сплюнь! А то ты не знаешь, зачем он подкатывает? – ошарашенно воззрилась на неё Джинни, раскладывая перед собой тетрадку, ручку и карандаш для заметок. Последним, после долгого поиска в одном из карманов сумки, лег белоснежный, едва тронутый применением ластик.

– Естественно знаю! – приняла Дохи обиженный вид, словно её приняли за недоделанную. Поправив короткие волосы, она с равнодушием произнесла: - Мне от него тоже большего не надо. Переспим – и пусть катится.

– Ты ненормальная?

– Судя по всему, - пропала с лица неприступная маска и заменилась гримасой отчаяния. – Я ведь единственная со всего университета, до кого он не домогался, Джинни! – Дохи упала лбом на раскрытые листки. Раздался глухой стук, привлекший внимание соседних парт. К ним подоспела Хёна, поздоровавшаяся и севшая по другую руку Джинни. Дохи подняла голову и начала загибать пальцы. – С Джиной с четвертого курса он спал, с Наной спал, из нашей группы… - прищурившись, девушка потыкала пальцем незаметно на шестерых и, повернувшись к Хёне, ткнула на неё, седьмую. – Вот с этими всеми. Свой курс, говорят, он вообще весь оприходовал, с третьего я пока не считала… а с первого курса – внимание, первая неделя учебы! – он уже поимел двух каких-то счастливиц. И это только наш факультет. И ты говоришь, нормальная ли я? Пфрфвф… - забарахлила губами Дохи и опять легла на стол.

– Нашла повод расстроиться!
– затронутая неприглядной для неё темой, Хёна поджала губы, пытаясь забыть об упомянутом и настроиться на учебу. Завидуя, сама не понимая чему, Дохи один раз попросила рассказать, «как это было с БиАем»? Хёна расплакалась и не смогла сказать ни слова. Это было слишком хорошо, чтобы не сожалеть о том, что большего этого не будет. Ей было не понять тех людей, которые советовали «улыбнись, что это было». Почему прекрасного в жизни всегда должно быть меньше, чем отвратительного? Одна ночь, которой предшествовали две недели ухаживаний, а потом месяц слез, два тихой депрессии и уже скоро год как никакого интереса к парням и личной жизни. Неужели в ней ещё живы какие-то чувства к этой скотине?