Необходимо подчеркнуть важное начинание группы этнографов и культурологов, обратившихся к вопросам культуры жизнеобеспечения (Культура жизнеобеспечения…, 1983). Она рассматривается как подсистема, включающая такие компоненты, как поселения, жилища, пища, одежда, и непосредственно направленная на поддержание жизнедеятельности людей. В основном культура жизнеобеспечения лежит в сфере материальной культуры, но ее соционормативный пласт отражает ряд аспектов духовной культуры — ритуально-культурный, престижный, эстетический и некоторые другие (Культура жизнеобеспечения.. ., 1983, с. 9). В целом культура жизнеобеспечения представляет собой часть культуры, непосредственно направленную на поддержание жизнедеятельности ее носителей, и функционирует преимуще-ственно в сфере потребления. Грань между первичным производством материальных благ и завершающими этапами как раз проходит на уровне культуры жизнедеятельности, когда блага принимают форму, окончательно направленную на удовлетворение жизненных потребностей (Культура жизнеобеспечения. .., 1983, с. 57). Нетрудно заметить, что археология по своим информативным потенциям обладает большими возможностями для изучения систем жизнеобеспечения древних обществ, тесно связанных с типами образов жизни. Из других подсистем культуры при подобном рассмотрении можно отметить еще три: производственную, соционормативную и познавательную (Арутюнов, 1985). При этом для характеристики производственной подсистемы, связанной с производством и воспроизводством материальных благ, орудий и средств производства, в данных археологии можно почерпнуть наиболее обширную информацию. Соционормативная подсистема, включающая мораль, право, обычаи, ритуалы, значительную часть религиозных институтов, менее обеспечена археологическими материалами, во всяком случае при первом, поверхностном подходе. В действительности, возможности изучения, скажем, культов и обычаев при использовании этнографических и общетеоретических моделей здесь тоже немалые, если выйти за трафаретную характеристику любого непонятного артефакта как просто «культового» без последующего содержательного анализа. Наконец, выделяется познавательная подсистема, представляющая собой совокупность научных и эмпирических знаний и опыта, а также включающая область познания, связанную не с рациональными, а с эмоциональными аспектами, каким, например, является искусство. И в этой сфере археологические материалы потенциально содержат определенную информацию. В частности, данные технологического анализа и эксперимента позволяют осветить многие аспекты, связанные со стихийным накоплением положительных знаний, со своего рода преднаукой.

Культурология позволяет подойти к изучению самой динамики и внутреннего содержания процесса культурогенеза. Этот механизм во многом определяется взаимодействием старого и нового, традиций и инноваций (рис. 3). Этнографы и культурологи проделали большую работу по изучению культурных традиций и инноваций. В этом отношении плодотворным является проведенное в Ереване в 1978 г. совещание по методологическим проблемам изучения этнических культур (Методологические проблемы. . ., 1978; Суханов, 1979; Традиции…, 1978). Ю. В. Бромлей определяет традиции как компоненты или стороны культуры, характеризующиеся устойчивостью, преемственностью, повторяющиеся из поколения в поколение (Бромлей, 1973, с. 67 — 68). Одним из компонентов традиций являются обряды или ритуалы, выступающие в данном случае как средство социального регулирования. В результате мы видим стереотипные формы массового поведения, выражающиеся в повторении стандартизированных действий (Бромлей, 1973, с. 70, 71). В этом отношении сам термин «традиция» недалеко отошел от своего первоначального значения в латинском языке — передача, предание.

В более общем плане в традиции можно видеть механизм самосохранения, воспроизводства и регенерации конкретной культуры как системы, когда традиции включают в себя процесс и результаты стереотипизации как концентрированное выражение социально-исторического опыта (Маркарян, 1978, с. 50; Абрамян, 1978, с. 91—96; Типы в культуре, 1979). Под инновацией понимается введение новой технологии и новых моделей деятельности, причем создание таких моделей происходит путем абстрагирования стереотипичных объектов и функций и соединения их в нестандартной комбинации (Абрамян, 1978, с. 95).

В археологической науке, исследующей предметный мир культуры, инновации, связанные с утверждением в обществе новой технологии или новой модели деятельности, находят отражение в появлении и распространении новых типов артефактов, что может быть четко определено методом археологической типологии и подтверждено количественным анализом (Массон, 1981в, с. 38—42). Определение факта перерыва традиций и распространения инноваций на материалах, составляющих объект археологии, устанавливается на основе анализа различных категорий источников (керамики, кремневых орудий, металлических изделий, погребальных обрядов), изучаемых в их археологической выборке. Определение порога инновации, качественного и количественного соотношения нового и традиционного имеет принципиальное значение для организации самого археологического материала, выделения как археологических культур, так и отдельных этапов их развития.

Рис. 3. Формирование инноваций в процессе культурогенеза.

Взаимодействие традиций и инноваций отражает сложный, диалектический характер культурогенеза. На археологических материалах можно наблюдать, как отдельные инновации, пройдя стереотипизацию, четко фиксируемую типами артефактов, превращаются в традиционные элементы культурного комплекса (рис. 4). Типологический метод позволяет проследить и постепенную изменяемость нововведений, отражающую своего рода адаптацию к культурной системе в целом. Преемственность культуры при таком механизме следует диалектическому закону снятия или отрицания, являющемуся условием и моментом развития и вместе с тем моментом связи нового со старым. При взаимодействии аспектов преодоления, сохранения и восхождения на новый, более высокий этап происходит отбор сохраняемых культурных форм и их удержание с органическим включением в новое целое (Давидович, Жданов, 1979, с. 241). Вообще надо сказать, что творческое использование материалистической диалектики еще мало распространено в археологии, где исследователи практически ограничиваются эволюционными моделями, подкрепляемыми методами графического анализа. Однако совершенно ясно, что, например, рассмотрение смены археологических культур, хорошо известное археологам на эмпирическом уровне, с позиций диалектического закона перехода количественных изменений в качественные и обратно позволит глубже и полнее исследовать прошлое древних племен и народов и оставленные ими культуры (Массон, 1986в). И этническая ассимиляция, и культурная адаптация представляли собой не упрощенные механические явления, а в первую очередь именно диалектический процесс.

Рис. 4. Сложение нового типа из традиционных элементов в нетрадиционном сочетании. На примере материалов Южного Туркменистана эпохи энеолита и бронзы.

Смена типов артефактов представляет собой по существу факторологический скелет процесса, где, как мы все время стремимся подчеркнуть, весьма важно использование культурологических разработок и понятий. Это их значение возрастает на собственно культурологическом интерпретационном уровне анализа археологических материалов. Такая интерпретация должна производиться не сама по себе, в рафинированной среде абстрактных категорий, а в тесной связи с другими явлениями, с учетом всего археологического материала и всей суммы содержащейся в нем информации. Процессы преемственности и инноваций представляют собой не изолированный феномен, а одно из проявлений функционирования общества. Их необходимо анализировать с учетом производственного потенциала данного общества, его социальной структуры, возможностей культурно-хозяйственной системы в целом. Так, инновации стереотипизируются, а затем интегрируются в культурную систему только в том случае, если они воспринимаются социальной средой и не происходит процесса отторжения. При анализе преемственности важно различать общие и локальные традиции. Первые во многом связаны с технологическими достижениями, что хорошо видно на примере широчайшего распространения однотипных кремневых индустрий. Сфера традиций общего характера все более расширяется с развитием общества, особенно с распространением городского образа жизни. Локальные же традиции особенно важны при выделении археологических культур и таксономически близких им подразделений. При содержательном анализе причинно-следственного механизма инноваций необходимо учитывать основные области их проявления — технологию, обыденную культуру и идеологию. После подобной дифференцированной оценки возможна реальная постановка вопроса об источниках инноваций, которые могут быть связаны и с конвергентным развитием, и с диффузией, и с единством происхождения. В общем плане происходящие культурные изменения, или культурная трансформация, могут быть подразделены на три разновидности (Арутюнов, 1985). Первая — это спонтанная трансформация, когда инновации в основном складываются как культурные мутации, развитие идет за счет внутренних механизмов и стимулов. Вторая разновидность — это стимулированная трансформация, когда культурные изменения происходят под косвенным воздействием внешних импульсов, но без прямого заимствования (рис. 5). И, наконец, третья разновидность, хорошо известная археологии начиная с первых этапов ее развития как особой отрасли знания, — это прямое заимствование.

Рис. 5. Культурные традиции на примере печатей бронзового века Маргианы.

Остановимся на конкретном примере, взятом из материалов, характеризующих раннеземледельческие культуры юга Средней Азии (табл. 1).

Таблица 1. Традиции и инновации в комплексе Анау IA

Сопоставление отдельных составных элементов комплексов Анау IA и неолитической Джейтунской культуры позволяет наметить как определенные местные традиции, так и инновации, столь заметные на археологических материалах. Прежде всего обращают на себя внимание явления, связанные с инновациями в области технологии: применение в домостроительстве сырцового кирпича, введение металлургии, использование в керамическом производстве в качестве отощителя песка вместо рубленой соломы, новые виды орудий труда, появление пряслиц и каменных мотыг. Поскольку в данном случае имеется в виду развитие технологии, можно было бы заключить, что перед нами результат естественной эволюции местного общества, могущего, правда, использовать и уже сложившиеся технологические приемы путем прямого заимствования. Однако заметные инновации наблюдаются и в сфере культуры. Так, весьма показательна полная смена по сравнению с Джейтунским периодом кремневой индустрии, рассматриваемой как устойчивое сочетание типов изделий, заготовок и обработки. В комплексе Анау IA изменения наблюдаются по всем этим трем составляющим, что явно указывает уже на иную культурную традицию. О культурных инновациях свидетельствует и распространение новых композиций росписи и элементов орнамента. Только 25 % орнаментальных мотивов сохраняют неолитические традиции. Показатели культурной традиционности, которые могут быть возведены к Джейтунскому культурному пласту, содержат общие для многих раннеземледельческих культур элементы (мелкая пластика, фишки для игры, ступки, терки, охра в погребениях) и признаки, более тесно увязанные с традициями Джейтунской культуры как специфической археологической общности (типы домов, элементы орнаментации керамики). Первые по существу связаны с эпохальным типом культуры.

Естественно встает вопрос об анализе причин наблюдаемых нововведений. При этом немалое значение имеют данные погребений как источника, чутко реагирующего на этнические изменения и дающего материал для антропологической характеристики древнего населения. Погребальный ритуал Джейтунских захоронений и погребений времени Анау IA в принципе одинаков: умершие помещались в скорченном положении на боку, тела их посыпались охрой, погребения совершались на территории поселка. Для обоих археологических комплексов показательна и неустойчивая ориентировка — преимущественно на север, северо-восток и северо-запад, но в отдельных случаях и на юго-запад. Антропологический состав поселения времени Анау IA — Монджуклы-депе, по материалам погребений, в известной мере напоминает картину, устанавливаемую по сочетанию в комплексе Анау IA местных традиций и сторонних инноваций. Наряду с типичными для раннеземледельческих культур Средней Азии и Ирана черепами, относимыми к вариантам восточносредиземноморского европеоидного населения (Гинзбург, Трофимова, 1959; Трофимова, 1961), здесь представлен череп, обнаруживающий дравидоидные черты, свойственные населению экваториального типа Южной Индии (Энеолит СССР, 1982, с. 20). Таким образом, данные антропологии говорят о возможном появлении нового населения. Это позволяет объяснить отмеченные выше культурные инновации переселением племенных групп, бывших, вероятно, и носителями новой технологии. Элементы, восходящие к местной неолитической традиции, в таком случае скорее всего отражают сложный характер процессов культурной и, видимо, этнической ассимиляции, когда местное население, частично инкорпорированное пришельцами в систему своих родовых общин, сохраняло ряд традиций, как например в расписной керамике. Вопрос об источнике инфильтрации — это уже проблема конкретной отрасли археологической науки, занимающейся данным кругом памятников. В этом случае, по мнению большинства исследователей инноваций, им были районы Центрального Ирана (Энеолит СССР, 1982, с. 20).