Шрифт:
В космическом полете глаз человека может воспринимать даже отдельные ядерные частицы, которые вызывают вспышки — фосфены.
Наблюдая в иллюминатор, видел внизу тонкий, как паутинка, инверсионный след. Один край толще — значит, размыт. Другой тоньше — очевидно, здесь начало. Пригляделся и увидел крохотную точку. Это самолет.
Глаз помогает увидеть с орбиты глубинные океанские хребты и затопленные острова, кильватерный след за морскими судами…
Вот еще один интересный эффект, я его и в первом полете наблюдал. Атмосфера вдруг начинает работать, как линза. Ощущение такое, что смотришь на Землю в бинокль. Даже нет: как в линзу. Линза в центре больше увеличивает, а по краям меньше. И вот вижу ущелья, да так, что даже мелкие подробности различаются: стены как обрубленные стоят, песчаные осыпи. А потом все это исчезло… Еще раз повторилось над Африкой. Потом над океаном даже барашки волн были четко видны…
По программе полета два дня в неделю — выходные. Что это значит? Безделье? Вовсе нет. На эти дни накапливается столько дел, что только успевай… Надо убрать станцию, навести на всех рабочих и нерабочих местах порядок, подготовиться к выполнению очередных экспериментов, заняться документацией… Словом, как и дома, на Земле, — двигай мебель, чисти ковры, «обшаривай» углы пылесосом, беги в магазин… Впрочем, нет. В магазин здесь не посылают. Далеко!
Ждем встречи с родными. Слушаем их радиоголоса. Большую радость доставляют нам известные артисты, международные и спортивные комментаторы, журналисты… Спасибо всем, кто выходил с нами на связь. Врачи называют это психологической поддержкой. Для нас же это много больше.
Такое полярное сияние наблюдали! Невиданной силы и мощности. А цвет — малиновый. Как зарево полыхало. И на нем полосы переливались. Все время шла волнами такая интенсивная смена цвета — будто рожь в поле волнуется, вот так все под нами прокатывалось.
Мы летели в бесконечном мерцании красных, желтых, синих, зеленых лучей. Они переливалась, уходили далеко в космос. Цветомузыка! Настоящая цветомузыка, только исполинских масштабов.
Что это? Отчего и почему происходит? Предположений много, а точного суждения пока нет.
Леонид Леонов писал: «Тем и прекрасна жизнь, что неисчерпаемы ее формы, неостановимо движение, не расшифрованы до конца таинства. Взвешенный, раздробленный, исчисленный атом разве не улыбается нам той же загадкой, какой улыбался века назад мастеру да Винчи? Именно тем и счастливо человечество, что всегда будет ему над чем работать, ибо нет предела творчеству и труду».
С интересом ждем витков, которые проходят над хлебородными районами страны. Сейчас идем над Сибирью. В бинокль видно, какие там хлеба. И валки видны, лежат ровными строчками. Утром хорошо просматривались Ростовская область и юг Украины… Размах обзора отсюда огромный. Когда проходили над дельтой Волги в режиме гравитационной стабилизации, в один иллюминатор видно Аральское море, а в другой — Финский залив.
На юге европейской части страны уже совсем мало желтых полей, все больше темные квадраты, коричневые… Появляются и зеленые. А вот в Сибири идет уборка. Наша задача — следить за циклонами в районах, близких к тем, где идет уборка. Следить и сообщать на Землю.
Да, хлеб — это всенародное, государственное дело. Снимки, которые мы делаем с помощью МКФ-6М, используются и специалистами сельского хозяйства. Они очень информативны. По этим снимкам можно определить степень созревания хлебов, влажность почвы, точнее определить границы земельных угодий… Взгляд из космоса позволяет не только узнать, как природа себя ведет, но и как мы хозяйствуем на своей планете.
Прошли 96-суточный рубеж. Самочувствие нормальное. Юрий Романенко — он вышел с нами на связь — подбадривает: «Дерзайте!»
Нам легче: мы их дорожкой идем.
— Верно, — соглашается, — но дальше вы пойдете уже своей дорогой, в неведомое.
Неведомое… Завтра оно будет изведанным.
В работе порой настолько забываешься, что теряешь ощущение реальности, места и времени. И вот…
Занимаюсь исследованиями. В другом отсеке чем-то занят Саша. Тишина в станции, только чуть слышно гудят вентиляторы да иногда щелкнет за панелью реле. И вдруг раздается громкий незнакомый голос: «Здорово, отцы!»
Я так и присел.
«Ну, — думаю, — не иначе, к нам инопланетяне пожаловали».
Голову не поворачиваю, мысли молнией проносятся, что предпринять, не знаю, но на всякий случай машинально отвечаю: «Здравствуйте!»
Громкий Сашин смех снимает напряжение. Оказывается, он ремонтировал видеомагнитофон, для пробы вставил первую попавшуюся под руку пленку. И вот раздался голос красноармейца Сухова из кинофильма «Белое солнце пустыни» в тот самый момент, когда он здоровается с аксакалами, сидящими на ящиках с динамитом.
Посмеялись оба. Жаль, что не довелось нам повидать ни летающих тарелок, ни инопланетян-гуманоидов. Даже этот таинственный голос и то оказался самым что ни на есть земным.
Летать еще пять дней. Если оглянуться на пройденный путь, то оставшееся — сущий пустяк. Но нет, последние дни самые долгие. Начали подготовку к посадке. Приступили к дополнительным тренировкам в вакуумной емкости «Чибис». Врачи настаивают на дополнительном приеме водно-солевых растворов, что должно частично восстановить те потери организмом жидкости, которые характерны для длительного пребывания в невесомости.