— То же, что на протяжении сотен тысяч лет движет загадочным и порою абсолютно нелогичным видом, именуемым Хомо Сапиенс. — Улыбнулся космонавт. — Ведь тот, кто действует сугубо в рамках инструкций, невольно обрекает себя на умственную деградацию. Или, вы придерживаетесь другого мнения?

— Вот ещё. — Фыркнула красавица. — Да вся история нашей колонии, да и сам факт её существования опровергают подобное предположение.

— Кстати, меня тоже мучает одна проблема… — Прищурился Сергей. — Почему вы приняли меня так…

Он на секунду запнулся и хозяйка, усмехнувшись, продолжила.

— Без подозрений?

— Ну, в общем, да. — Не стал отнекиваться орбитальный извозчик.

— В принципе, мы рады любому гостю. — Лена помедлила, загружая в память компьютера необходимую программу. — Просто…

— Не хотите говорить? — Перебил Сергей.

— Что-то в этом роде. — Неохотно подтвердила она. — Дело в том, что правда может вам и не понравиться. Хотя, как и всё гениальное, она лежит на поверхности и со временем, вы сами всё поймёте.

— Ну и ладно. — Легко согласился мужчина.

Но, несмотря на то, что в голосе космонавта почти не слышалось горечи, Лена внимательно взглянула собеседнику в глаза.

— У меня такое чувство, что все мы стоим на пороге удивительнейших открытий. — Словно завороженная протянула прелестница.

— Вот уж, не думал, что население этого райского уголка отличается повышенной эмпатией. — Сдерживая нервный смешок, притворно закашлялся Сергей. — По крайней мере, отдельные представители.

— Всё гораздо серьёзней, чем вы можете вообразить. — Сурово отрубила хозяйка. — К тому же, кто знает. — Она загадочно покачала головой. — Возможно, вы не так уж и далеки от истины.

Не найдя, возразить, пилот набрал полную грудь воздуха и с шумом выдохнул, вызвав едва уловимую, но явно снисходительную усмешку очаровательного медика.

— Ну, знаете. — Наконец, выдавил он.

— Успокойтесь. — Хихикнула девушка. — Никто не собирается читать ваши мысли. И, уж тем более, пытаться воздействовать на психику или, не Бог подавить волю.

— А могли бы? — Вскинулся лётчик.

— Да что вы заладили, как попугай.

Лена поморщилась, выдавая раздражение.

— Хотя, что это я. — Иронично поднял бровь лётчик. — Вся история колонии…

— Пойдёмте, лучше купаться, доктор Ватсон. — Засмеялась Лена, насмешливым прозвищем давая понять, что не очень серьёзно относится к внезапно возникшим подозрениям в манипулировании сознанием. — Спорим, что проплыву две мили быстрее, чем вы?

— А на что? — Принимая правила игры, Сергей как можно циничнее оглядел гибкую фигурку.

— Не желай другому того, что не хотел бы испытать на собственной шкуре.

Проказница шаловливо растрепала волосы и, сверкнув глазами, выбежала из лаборатории.

— Полагаю, если бы мне отплатили той же монетой, я бы в любом случае не остался в накладе. — Еле внятно пробормотал искатель приключений. На прощанье покосился на реанимационную установку и выскочил следом.

Я с хрустом потянулся и зевнул. Дотронулся до мягких шелковистых локонов и блаженно улыбнулся.

Воспоминания о прошедшей ночи ласковым прикосновением согрели душу.

Вчера, в ответ на мой робкий вопрос, не была ли мы знакомы раньше, Лена звонко рассмеялась. И повинилась, что узнала меня стразу же. Мы проговорили всю ночь, перемежая рассказы о наших приключениях жаркими. И, полностью умиротворенные, заснули под утро в объятиях друг друга.

Приподнявшись, я опёрся на локоть и взглянул на сладко посапывающую Лену.

Девушка спала, разметав волосы по подушке. Не желая тревожить, я осторожно выбрался из под тонкого шерстяного одеяла.

Из распахнутого окна доносилось щебетание птиц, а лёгкий ветерок, дувший с моря, нежно щекотал кожу.

Я выскочил наружу. И, усилием воли подавив желание завопить, подражая столь любимым в детстве индейцам, помчался к лагуне.

Подняв тучу брызг, нырнул. Проплыл под водой метров двадцать и пробкой вылетел на поверхность. Отфыркался, затем сделал парочку глубоких вдохов и вновь погрузился с головой. Ибо в сотне ярдов происходило нечто странное.

Несколько червеобразных созданий выползли на песок и с тихим утробным урчанием двинулись к лаборатории. Упругие тела, длиной около тридцати пяти футов, достигали толщины тринадцати дюймов.