Он дал девушке выплакаться, а потом, отодвинув от себя, сунул ей в руки носовой платок.

– Вытрись уж, чудо.

– Ох, сама не понимаю, отчего расклеилась, - прошептала Ольга.
– Вроде бы всё нормально, живу привычной жизнью, работаю, а начала говорить, вспомнила покойного мужа и...

– Это горе, милая. Оно то отступает, то вновь возвращается. Хотя, слава Богу, со временем человеку становится легче, но вот ты... Почему ты чувствуешь себя виноватой?
– спросил священник.

– Если бы Виктор не связался со мной, вероятно, до сих пор был бы жив.

– Это не нам решать, - строго ответил отец Иван.
– Мы делаем выбор, как поступать в ту или иную минуту, но всё решает Всевышний. Поэтому не казни себя, Ольга, и отпусти боль. Тогда душа твоего мужа освободится, да и тебе полегчает.
– Священник вздохнул.
– Я подозревал, что ты непростая девушка, но услышать такое... "Белая" сестра, надо же? Спасибо, что доверилась.

Он вскочил на ноги и зашагал по кругу возле церковного иконостаса, изредка поглядывая на Ольгу, а та, прикрыв глаза, затихла, вслушиваясь в мерно стучавшие шаги отца Ивана. "Почему так тихо кругом?
– подумала.
– И никто не заходит в церковь... А как хорошо пахнет ладаном, успокаивающе". Неслышно подкралась усталость после ночного дежурства и красавица неожиданно зевнула.

– Ох, простите...

– Ты ведь после ночи, - отмахнулся священник. Он вновь присел рядом на лавку и решительно заговорил.
– Сейчас не время, но однажды я хочу услышать все подробности.

– И ты, Брут...

– И я, - улыбнулся отец Иван.
– А теперь наставление. Ты слишком серьёзно воспринимаешь свой дар...

– Что?
– открыла рот Ольга.

– Да-да, слишком серьёзно и ответственно. Это, конечно, похвально, но ведь ты - молодая женщина, и должна улыбаться, любить и быть любимой. Понимаю, что история с мужем тебя подкосила, но пора, милая, подниматься из пепла и возрождаться к новой жизни. Ведь мир вокруг нас прекрасен и кому, как не тебе, делать его лучше. Бог благословил тебя, Оля, великим даром. Ты - "белая", а мы, церковники, знаем, как тяжёл ваш путь. И похвально, что ты осознаёшь свой долг...

– Знаю, хотя этот долг - тяжелее горы.

– Понимаю, но хочу, чтоб и ты осознала - "белые" должны лечить не только тело человека, но и его душу, то есть, нести людям добро, лёгкость и благодать. Особенно - благодать. А в твоём случае начинать нужно с себя. Как же ты сможешь облегчать чужую боль, когда сама кровоточишь?

– Ну, всё не так трагично, - смутилась Ольга.
– Мне на самом деле уже легче, просто иногда вдруг как накатит из прошлого... как сейчас.

– А ты отпускай боль и переключайся. Пытайся быть легче, веселее, попробуй вновь довериться людям. И главное - ничего не бойся. Концентрируйся на хорошем, ищи в себе лёгкость и благодать. И тогда это проявится в глазах, в жестах, походке... И однажды ты взлетишь как птица.

– Ну да, птица-курица, - вдруг хихикнула Ольга.

– Вот ещё!
– вскинул бровь священник.
– Я тут ей о высоком...

– ...полёте в прыжке?

Отец Иван не выдержал и рассмеялся.

– Знаешь, а такой дерзкой ты мне больше нравишься.

– Так это я и есть, настоящая, когда без утрат, боли и долга.

– Но то, о чём я говорил, о душе и благодати...

Ольга посерьёзнела.

– Я сама много думаю об этом в последнее время и стараюсь понять, как жить дальше. Хочу снова любить ...и боюсь. Может моя судьба - одиночество?

– Нет, - покачал головой отец Иван.

– А доверить свою тайну новому человеку и тем самым подставить его под удар - разве не опасно? Я ведь не за себя переживаю.

– И зря. Доверившись, ты дашь возможность человеку сделать свой выбор. Дальше всё будет зависеть уже только от него. Родные и близкие люди нужны всем, Оля, ведь они нас хранят. А уж тебя любящий человек будет беречь, как зеницу ока, так что послушай совет опытного человека - начинай разрушать стены Иерихона, что ты возвела вокруг своей души. Тебе же самой потом станет легче.

Ольга встала со скамьи, сделала шаг к иконостасу, молча прошептала молитву и перекрестилась, а потом, повернувшись к отцу Ивану, уточнила:

– Значит, радость, лёгкость и свобода?

– Одним словом - благодать, - улыбнулся священник.
– Подойди ко мне, благословлю.
– Он накрыл девушке голову епитрахилью и прошептал слова отпущения грехов.
– Всё, иди отдыхай. Когда мы вновь увидимся? Может, придёшь сюда в ночь на Рождество?

– Не могу, я специально отдежурила на Новый год, чтобы Святой вечер провести с родными. Так что зайду к вам вечером 8-го, к вечерней службе.

– Храни тебя Бог, дитя. И с праздником минувшим и наступающим.

– Вас также. До свидания.

Глава 7.

Ольга любила встречать Рождество в Стусове у бабушек. Они с мамой загодя приезжали в село, нагруженные продуктами и подарками, украшали ёлку в гостиной (бабушки Новый год не праздновали) и два дня готовили ужин на Святвечер - ровно двенадцать постных блюд, где основным угощением была кутья, борщ с пампушками, вареники и взвар. А ещё на стол выставлялись капуста тушёная с черносливом, острая фасоль, голубцы с грибами, рыба во всех видах - от селёдки до заливной, и различная консервация - маринованные грибы и помидоры, солёные огурцы и квашеный чеснок. Десерт - различные виды печенья - никто уже осилить не мог, так все объедались, и он оставался на завтрак. Из алкоголя женщины предпочитали шампанское, зато утром все любили пить крепкий горячий чай и лишь Ольге бабушки разрешали варить кофе, ворча, что уж в такой-то праздник можно было бы от него отказаться.