Аридна себе купила лишь бутылку воды без газа и понуро поплелась за троицей – она была измучена, голодна и эмоционально опустошена. Она не стала признаваться девочке, что какой-то ушлый воришка подрезал ее сумку, свободно болтавшуюся на плече, пока они бегали от аттракциона к аттракциону, и увел из нее не только кошелек, но и телефон, оставив лишь зонтик, который, скорее всего, в дырку просто не пролез. А может, чтобы она не сразу заметила, как полегчала ее сумка.

– Шут, – проворчала незлобно Ариадна, – фигляр. Каким ты был, таким и остался.

Она не могла долго сердиться на Тима. Он и раньше не смотрел на нее, а как бы сквозь нее. В конце концов, он же не знал, что она была в него влюблена в студенчестве. А сейчас в какой-то мере была ему даже благодарна за то, что он накормил ее воспитанницу. Она, Ариадна, перетерпела бы, но только не Таня, которая привыкла получать все и сразу. Она не смогла бы ей объяснить, что они лишились всех денег и поесть им не на что. Денег на карте, конечно, на коктейль и бутерброд для Тани хватило бы, но не на блинчик.

Ариадна вышла на улицу из духоты кафе. Она отошла немного от входа, чтобы не мешать входящим и выходящим, и открыла пластиковую бутылочку – вода оказалась теплой и на редкость абсолютно невкусной.

– А вот и твоя няня, – услышала она знакомый голос.

– Быстро вас обслужили, – грустно отозвалась Ариадна.

– Хм, а то ж, – радостно кивнул Тим. – Мне кажется, я с вами где-то раньше встречался.

«На лекциях сидели вместе, а еще ты у меня часто списывал», – устало улыбнулась Ариадна.

– Нет, нет, – потряс темными кудрями Тим, – я сейчас напрягусь и вспомню ваше имя.

– Подсказать? – игриво поинтересовалась Таня, по-прежнему не отходя от мужчины.

– Что-то очень старинное… – Тим покачал головой. – Я прав? Евдокия?

– А вот и нет, а вот и нет, – Таня запрыгала и захлопала в ладоши. – Но ход ваших мыслей мне понравился. Я теперь так и буду называть свою няню – няня Дуся.

Тим назвал еще несколько имен, рассмешив девочку, но все равно не угадал, а Таня не хотела открывать тайну, как зовут на самом деле ее няню.

– Может, уже пойдем, – подала голос брюнетка, которой надоела и вызывала только зевоту игра ее мужчины с совершенно незнакомой девочкой. За то, что та уступила им свою очередь, он ее угостил, а все остальное было лишним – она здесь главная, а не этот чужой ребенок.

– Да, – мгновенно посерьезнел Тим, при этом продолжая улыбаться, и, сразу же попрощавшись, чем вызвал недовольство Тани, потащил свою спутницу вглубь парка по одной из дорожек.

– У нас билеты еще остались? – спросила Татьяна, когда они остались одни.

Ариадна кивнула – она накупила сразу на все, куда могла попроситься ее воспитанница, чтобы не толкаться больше в очередях за билетами, а только развлекаться, развлекаться и развлекаться. Но сейчас, после кражи и встречи с Тимом, у нее совершенно не было никого желания, а главное, от отличного настроения не осталось ни следа…

Неизвестно, сколько бы она ловила такси – никто не останавливался возле нее с девочкой, – если бы Татьяна, крутившая головой по сторонам, не заметила Тима, усаживающего брюнетку в машину на стоянке.

– Тимофей! – закричала она и бросилась к нему, невзирая на строгие окрики своей няни. – Вызовите нам такси, пожалуйста. Моя няня Дуся свой телефон умудрилась посеять, авось взойдет, а не только кошелек. И у нас нет ни одного шанса добраться до дома – к нам общественный транспорт не ходит. Да и мелочи на проезд у нас нет. А пешком, если не помрем по дороге, за неделю доберемся.

– Садитесь, – Тим, открыв заднюю дверь, кивнул на машину, – быстро. Я вас отвезу.

Таня не стала себя долго упрашивать, она сразу же юркнула внутрь и устроилась на заднем сиденье. Ариадне волей-неволей пришлось тоже поспешить к машине Тима.

Ариадна не любила быстрой езды, в отличие от утверждения Гоголя. Ей хоть и было всего три года, когда она попала в аварию, в которой погибли ее родители, но память хранила все до мелочей, порой заставляя просыпаться в холодном поту. Сама она ездила медленно, да и Федор старался не мчаться по шоссе, когда в его машине находилась Ариадна, хоть она об этом не просила. Ему и без ее слов было понятно, что ей страшно до ужаса – она бледнела, поджимала бескровные губы в тонкую нитку и с силой стискивала пальцы на руках.