Он поочередно ткнул ивовым прутом в несколько случайных объявлений. От щита оторвался лист жесткой гербовой бумаги и упал страннице под ноги. Подняв листок, она прочла несколько строчек: «высочайшим приказом», «повышение налога на…», 20 октября 3223 года. Взгляд странницы скользнул по орлу, гордо расправившему крылья над ровными строчками, и ее сердце встрепенулось от внезапной ненависти. Девушка скомкала распоряжение властей и отбросила прочь. Не этот герб должен висеть на доске, а другой! Расчистив пространство от намокших бумажек, странница отыскала на земле камень и изобразила символ змеи с мечом в зубах. Ее рука оказалась тверда и искусна, а подгнившее дерево доски объявлений податливо, как масло. Рисунок занял все пространство щита, был четок и хорошо виден издали. Странница смутно понимала, что символ змеи и меча невероятно важен для нее, более того, он и есть смысл всей ее жизни! Но вспомнить, какому государство принадлежит герб, девушка не смогла.

Она отступила на шаг, разглядывая дело своих рук и не замечая маленького зрителя, в миг забывшего о морейском детоубийце. Ребенок напомнил о себе истошным визгом. Призывая на помощь мать, мальчик бросился в толпу. Заволновалась вся площадь – люди, толкаясь, протискивались вперед, смотрели на девушку со страхом и неприязнью, возмущенно переговаривались и звали стражу. Странница не понимала причин переполоха. Чем она заслужила всеобщее осуждение? Что дурного в символе, почему эти люди так злы? Прижавшись спиной к гнилым доскам, девушка молча переводила взгляд с одного лица на другое. Когда мысль о побеге пришла страннице в голову, ее уже окружало плотное кольцо готцев.

– Вот отродье архонтское! Вы только посмотрите – при всем честном народе эдакое малевать, да на площади!

– А, может, у нее меч запрятан, мало ли?

– Это где же? Да на ней, кроме вшей, ничто не спрячется!

Раздались смешки, но веселье было недолгим:

– А вдруг – подосланная она? Сейчас как выскочат архонты и порубают нас в капусту! А если и не они – так люди наместника! Невелика разница, кто брюхо вспорет!

На мгновение наступила тишина. Самые благоразумные жители Готы одумались, похватали свое барахло и побежали домой бояться за крепкими засовами.

– Архонты – в Готе? Да откуда?

– Оттуда! Проклятый тракт под боком, забыли?

Толпа рассасывалась, уступая место городской страже.

– Именем Императора и наместника Готы: приказываю разойтись! – солидный бас коменданта крепости приводил зевак в чувство, а торговцев – в отчаяние.

– Все по домам! Живо! – вторили ему голоса простых служак, добавляя к приказам доходчивые ругательства.

– Берем каждого пятого!

Легионеры избавились от яблочных огрызков и быстро навели порядок. Народ разбегался с площади со скоростью ошпаренных тараканов. Арестованные горожане были отпущены после серьезного внушения, но нарушительницу спокойствия скрутили и отвели в крепость Готы. Ей предстояло ответить за свое преступление по всей строгости закона.

В этот день торговля не задалась.

Наместнику Готы было от силы лет двадцать. Протеже знатных родственников, сир Годфри ванн Верден пока не успел вписать свое славное имя в анналы истории, но собирался сделать это в течение ближайших лет. У юноши был выбор: занять незначительную должность в столице или царить здесь, на периферии. И до сегодняшнего дня наместник не сильно сожалел, что променял удобства Аверны на непролазную грязь Готы. Если бы не одно происшествие…

Сир Годфри коротал дни службы в кабинете одного из донжонов крепостной стены города. Убогое помещение больно ранило его тонкий вкус, не помогали даже безделушки, привезенные с собой из дома. Суровая действительность так и норовила испортить приятное ощущение от полноты власти, доверенной Императором! «Здесь отвратно готовят!» – думал наместник, ковыряясь в тарелке. «Почему все, что родят окрестные поля, такое пресное и уродливое?» – безответно вопрошал он Создателя, разглядывая надоевшую еду и представляя себе типичную готку – крупную бабу с грубым лицом.

Единственным свидетелем его подвига в служении Императору было большое серебряное зеркало. В нем отражались стол, заваленный бумагами, бутылками и предметами туалета, и лицо сира Годфри в ореоле светлых кудрей.

Стук в дверь отвлек наместника от мыслей государственной важности.

– Да, войдите, – раздраженно ответил он.

– Сир, нищенку допросили и проверили, она не архонт, – сообщая новости, младший офицер легиона умолчал о самом главном.

– Не архонт? Прекрасно. Хорошо проверили? Эта погань умеет притворяться так, что не каждый маг раскусит. А каковы мотивы поступка? Зачем девка символ изображала? Если она сама архонтом не является, значит, ее подослали и заплатили. Кому-то выгодно посеять смуту в моем городе! Нашли при ней хоть что-нибудь? Монеты, рисунки? Откуда у этой дорожной босоты художественные навыки, ясно же, что неграмотная! Я сам видел – она знак уверенно вывела, как заученное задание. Значит, есть сообщники! Сообщников взяли?

Высказав все опасения, сир Годфри окончательно испортил себе ужин. Заговор. В Готе! И ему докладывать в Аверну!

– Она молчит, сир, – тоскливо сказал легионер, глядя в глубокую нишу окна, закрытого толстым, с мутными разводами, стеклом.

Вот ведь угораздило его докладывать начальству неприятности! Сир Годфри встал, бросив вилку в тарелку.

– Молчит?! Плохо пытали? Почему молчит? Я и из вас клещами должен слова вытягивать? Мне самому в подвал спуститься и руки испачкать?