Пока она робко всматривалась в тени среди деревьев, чтото с громким хлопаньем крыльев выпорхнуло на свет: огромный попугай. Он уселся на ветку и закачался на ней — блестящий, нефритовозеленый и кровавокрасный. Попугай склонил набок увенчанную хохолком голову и посмотрел на пришельцев блестящими агатовыми глазами.

— Кром! — пробормотал киммериец. — Вот дедушка всех попугаев. Ему, должно быть, тысяча лет. Посмотри, какая злая мудрость в его глазах. Какие тайны ты стережешь, Мудрый Дьявол?

Птица неожиданно расправила яркие крылья и, взмыв со своего насеста, хрипло прокричала: «Йахкулан йок тха, ксуххалла!» С диким пронзительным хохотом, который прозвучал пугающе почеловечески, попугай полетел прочь, в лес, и скрылся в мерцающих сумерках.

Оливия смотрела ему вслед, не в силах отвести взгляд, чувствуя как холодная рука непонятного предчувствия дотронулась до ее спины.

— Что он сказал? — шепнула она.

— Могу поклясться, это были слова человеческого языка, — ответил Конан. — Но какого именно, я не знаю.

— И я не знаю, — отозвалась девушка. — Но он, должно быть, научился им от человека. Человека или… — она засмотрелась в глубину леса и слегка задрожала, сама не зная, почему.

— Кром, до чего я голоден! — буркнул киммериец. — Я бы съел целого быка. Поищем фруктов. Но сначала я смою с себя всю эту грязь и кровь. Прятаться в болотах — грязное занятие.

С этими словами он отложил меч и, зайдя по плечи в синюю воду, принялся совершать омовение. Когда он снова показался из воды, его бронзовое тело сверкало, блестящие черные волосы больше не были слипшимися. Синие глаза, хоть и горели неугасимым огнем, больше не были налитыми кровью и мрачными. Но тигриная ловкость тела и угроза, сквозящая в его облике, не изменились.

Он поднял меч и махнул девушке рукой, чтобы она шла за ним. Они покинули берег, нырнув под арки огромных ветвей. Землю покрывал зеленый ковер травы, который пружинил под их шагами. Между стволами деревьев открывался прекрасный вид.

Через некоторое время Конан заворчал от удовольствия при виде золотых и красноватокоричневых шаров, висящих по нескольку штук рядом среди листвы. Сделав знак девушке, чтобы она села на ствол упавшего дерева, он набросал ей в подол экзотических фруктов, а затем и сам принялся за еду с нескрываемым аппетитом.

— Иштар! — воскликнул он, прервавшись на мгновение. — От самого Иллбара я питался крысами и корнями, которые выкапывал из вонючей грязи. Эти фрукты великолепны, хотя и не слишком питательны. Но если мы съедим достаточно, то наедимся.

Оливия была слишком занята, чтобы ответить. Как только киммериец утолил острый голод, он начал посматривать на свою красивую спутницу с большим интересом, чем до сих пор. Он обратил внимание на ее великолепные темные волосы, на персиковый оттенок ее нежной кожи и округлые очертания ее гибкой фигуры, которые во всей их прелести открывала взору короткая шелковая туника.

Завершив трапезу, объект его пристального внимания взглянул вверх. Встретив жгучий взгляд его прищуренных глаз, девушка вспыхнула ярким румянцем, и выронила остатки фруктов.

Без лишних слов Конан жестом указал, что им нужно продолжить исследование острова. Оливия встала и последовала за ним. Они вышли на большую поляну, по другую сторону которой деревья сплелись в непроходимую чащу. Как только они выбрались на поляну, в чаще послышался шум и треск. Конан, отпрыгнув в сторону и увлекая девушку за собой, едва успел спасти их от чегото, что пролетело в воздухе и ударилось о ствол дерева со страшной силой.

Выхватив меч, Конан пересек поляну и бросился в чащу. Ничто больше не нарушало тишину. Оливия скорчилась на траве, перепуганная и не знающая, что предпринять. Наконец Конан появился, с озадаченной и хмурой миной на лице.

— В чаще ничего нет, — буркнул он. — Но там было чтото…

Он изучил снаряд, который едва не попал в них, и недоверчиво хмыкнул, как будто не мог согласиться с тем, что видел собственными глазами. Это был огромный куб из зеленоватого камня. Он лежал на траве под деревом, ствол которого он сильно повредил при ударе.

— Странный камень для необитаемого острова, — проворчал Конан.

Прекрасные глаза Оливии расширились от изумления. Камень представлял собой правильный куб, несомненно высеченный и обработанный руками человека. Он был удивительно тяжел. Киммериец поднял его обеими руками, уперся ногами в землю, поднял камень над головой, от чего на его руках напряглись и рельефно выступили мускулы, и бросил его изо всех сил как можно дальше от себя. Камень упал в нескольких футах от него. Конан выругался.