— Что там за история… ты!

Мстительные пальцы Конана подавили вопль в его горле. Они вместе упали на пол и Конан вывернул кинжал из руки врага. В звездном свете мелькнуло лезвие и брызнула кровь. Арам Бакш производил жуткие звуки, задыхаясь и захлебываясь кровью, заполнившей рот. Конан поставил его на ноги, опять мелькнул кинжал и большая часть курчавой бороды упала на пол.

Все еще сжимая горло своего пленника, так как человек может бессвязно закричать даже если ему отрезали язык, Конан потянул его по укрытой тенями кипарисов тропинке к обитой железом двери в наружной стене. Одной рукой он поднял засов и открыл дверь. В ней показались три смутные фигуры, которые ждали снаружи, словно черные грифы. В их жадные руки Конан бросил хозяина гостиницы.

Ужасный, захлебывающийся в крови крик вырвался из горла замбульца, но из молчаливой таверны не было никакого ответа. Люди не обращали внимания на крики, доходившие изза наружной стены. Арам Бакш сопротивлялся словно дикарь, его расширенные глаза яростно уставились на лицо киммерийца. Там не было признаков милосердия. Конан думал о десятках бедняг, которые своей кровавой гибелью обязаны жадности этого человека.

С ликующими возгласами негры потащили его по дороге, насмехаясь над его отчаянной невразумительной скороговоркой. Как могли они узнать Арама Бакша в этой полуобнаженной, окровавленной фигуре с нелепо подстриженной бородой и невразумительным лепетом? До Конана, стоящего за воротами, звуки сопротивления доносились даже тогда, когда фигуры исчезли за пальмами.

Закрыв за собой дверь, Конан вернулся к своему коню, вскочил на него и повернул на запад, в открытую пустыню, широко объехав стороной зловещую группу пальмовых рощ. Он вынул изза пояса кольцо с блестевшими в нем драгоценными камнями, которые при звездном свете стали переливаться всеми цветами радуги. Варвар держал его, любуясь, поворачивая то так, то эдак. Мешок, набитый золотыми монетами, мягко позвякивал на луке седла, словно обещая появление большого богатства.

— Интересно, что бы она сказала, если бы поняла, что я узнал в ней Нафертари, а в нем Джунгир Хана в то же мгновение, как я их увидел, — размышлял он. — Мне также было известно о Звезде Хорала. Будет веселенькая сцена, когда она догадается, что я стащил кольцо с пальца, когда вязал руки поясом для меча. Но с такой форой им никогда не поймать меня.

Он мельком оглянулся назад, на тенистые пальмовые рощи, между которыми мерцал красный огонек. В ночи поднимались хвалебные гимны, полные жестокого ликования. С ними смешивался другой звук, нечленораздельный безумный крик, отчаянный лепет, в котором нельзя было различить ни одного слова. Этот звук преследовал Конана, пока тот скакал на запад под бледнеющими звездами.

Звуки шагов быстрых и невидимых ног в темном дверном проеме предупредили гиганта киммерийца. Он оглянулся и увидел высокую фигуру, бросившуюся на него изпод черной арки. В аллее было темно, но Конан смог разглядеть свирепое, бородатое лицо и блеск стали в поднятой руке, когда он увернулся от удара своим гибким телом. Нож порвал тунику и скользнул вдоль легкой кольчуги, которую тот носил под ней. До того, как убийца смог восстановить равновесие, киммериец поймал его руку и опустил свой массивный кулак вниз, на шею этому человеку, словно гигантский молот. Мужчина беззвучно свалился на землю.

Конан стоял над ним, прислушиваясь в напряженном ожидании. Вверх по улице, за следующим углом, он уловил шарканье обутых ног, приглушенное позвякивание стали. Эти зловещие звуки сказали ему, что ночные улицы Аншана были смертельной ловушкой. Он колебался, обнажив на половину свою кривую саблю, затем пожал плечами и заторопился вниз по улице. Он держался подальше от темных арок, которые разинули рты в стенах вдоль улицы.

Он свернул на более широкую улицу и спустя несколько мгновений тихо постучался в дверь, над которой горел бронзовый фонарь. Дверь открылась почти мгновенно. Конан зашел внутрь, буркнув:

— Закрой дверь!

Массивный шемит, который впустил киммерийца, установил на место тяжелый засов, повернулся, показывая свою курчавую черную бороду и оценивающе посмотрел на своего командира.

— У тебя разорвана рубашка, Конан! — сказал он.

— Какойто мужчина пытался убить меня ножом — ответил Конан. — Другие идут следом.

Глаза шемита загорелись, когда он положил широкую волосатую руку на трехфутовый иллбарский нож, который выглядывал изза его бедра.

— Давай пойдем туда и перережем этих собак! — предложил он.