— О, Митра, пощади! завопил несчастный. Клянусь...

Постюмо дал ему ужасную пощечину сначала по одной щеке, потом по другой, потом швырнул его на пол и злобно лягнул.

— Пощады! простонала жертва. Я скажу... Я все скажу...

— Тогда вставай, трусливая душонка! ревел Постюмо. Не скули!

Дионус бросил короткий взгляд на Конана посмотреть, произвело ли все это на него впечатление.

— Ты видишь, что бывает с теми, кто перечит полиции, сказал он.

Конан ответил презрительной усмешкой.

— Он слабое существо и дурак к тому же, проворчал он. Пусть хоть один из вас тронет меня я вытрясу все его внутренности наружу.

— Ты готов говорить? спросил Деметрио.

— Все, что я знаю, начал всхлипывать управляющий, когда поднялся на ноги, подвывая как побитая собака, это то, что Каллиан пришел в мой дом вскоре после того, как я появился, а я ушел из замка вместе с ним, и отослал колесницу. Он грозил мне увольнением, если я когда-нибудь заговорю об этом. Я бедный человек, господа, у меня нет влиятельных друзей. Если я потеряю свое место, я буду голодать.

— А мне что с этого? сказал Деметрио. Как долго он оставался у тебя в доме?

— До полуночи оставалось еще часа полтора, когда он ушел, сказав, что идет в Замок и вернется после того, как сделает то, что хочет сделать.

— Что он имел в виду?

Промеро заколебался, но один только взгляд на ухмыляющегося Постюмо раскрыл ему рот.

— В замке было что-то такое, что он хотел осмотреть.

— Но зачем ему было идти одному, в такой тайне?

— Потому что эта вещь не его собственность. Ее привезли на рассвете караваном с юга. Люди из каравана ничего не знали о ней кроме того, что ее привезли караваном из Стигии и она предназначалась для Карантеса из Ханумана, жреца Ибиса. Караванщику заплатили какие-то люди, чтобы он доставил ее прямо Карантесу, но этот негодяй захотел пройти в Аквилонию такой дорогой, которая не проходит через Хануман. И он спросил, может ли он оставить эту вещь в Замке, пока Карантес не сможет за ней послать.

Каллиан согласился и сказал ему, что сам пошлет слугу известить Карантеса. Но после того, как этот человек ушел и я заговорил о гонце, Каллиан запретил мне посылать его. Он сел размышлять о том, что оставил этот человек.

— И что это было?

— Что-то типа саркофага, какие находят в древних стигийских могилах. Но этот был круглым, как покрытая металлом чаша. Материал, из которого он был сделан, был как медь, но тверже, и весь покрыт иероглифами, такими, как на древних менгирах в южной Стигии. Крышка была крепко прикручена к чаше резными полосами из металла, похожего на медь.

— Что было внутри?

— Человек из каравана не знал. Он только сказал, что те, кто дал ему саркофаг, утверждали, что это бесценная реликвия, найденная среди могил глубоко под пирамидами и посланная Карантесу, "из-за любви, которую даритель испытывает к жрецу Ибиса". Каллиан Публико полагал, что саркофаг содержит диадему королей-гигантов, живших в тех землях до того, как предки стигийцев не появились там. Он показал мне рисунок, выгравированный на крышке, который, как он клялся, выполнен в форме диадемы, которую, в соответствии с легендой, носили короли-монстры.

Он решил открыть чашу и посмотреть, что в ней. Он просто сходил с ума, когда думал о легендарной диадеме, украшенной такими невиданными драгоценными камнями, известными только древним расам, что только один из них может быть оценен выше, чем все драгоценности современного мира.

Я предупреждал, чтоб он не делал этого. Но почти перед полуночью он пошел один в Замок, прячась в тени, пока сторож не прошел на другую сторону дома, а затем открыв дверь ключом, который он носил на поясе. Я наблюдал за ним из тени магазина шелков пока он не вошел, а затем я вернулся в свой дом. Если диадема или что-то другое большой ценности оказалось бы в чаше, он намеревался спрятать это где-нибудь в замке и снова незаметно исчезнуть. Затем на рассвете он хотел поднять большой крик, говоря, что воры забрались в его дом и украли собственность Карантеса. Никто не должен был знать о его ночных похождениях, кроме возницы и меня, и никто из нас не предал бы его.

— А сторож? спросил Деметрио.

— Каллиан не думал, что сторож его увидит, он собирался распять его как сообщника воров, ответил Промеро. Арус сглотнул комок и смертельно побледнел, когда понял все двуличие и коварство своего работодателя.

— Где этот саркофаг? спросил Деметрио. Промеро показал, и инквизитор хмыкнул:

— Так. Как раз та комната, в которой Каллиан и был атакован.

Промеро затряс тонкими руками.

— Зачем человек из Стигии будет посылать Карантесу подарок? Древние боги и подозрительные мумии прибывали раньше по караванным путям, но кто любит жрецов Ибиса в Стигии, где до сих пор поклоняются Сету, который свертывается кольцами среди могил в темноте. Бог Ибис сражается с Сетом с первого рассвета над землей, а Карантес борется со жрецами Сета всю свою жизнь. Здесь кроется что-то темное и странное.

— Покажи нам саркофаг, скомандовал Деметрио, и Промеро, колеблясь, показал дорогу. Все последовали за ним, за исключением Конана, который был явно не обращал внимания на настороженные взгляды охранников, следящих за ним, и казался просто любопытствующим. Все прошли через разорванные занавеси и вошли в комнату, которая была освещена еще тусклее, чем коридор. Двери на другой стороне комнаты вели в другие помещения, а стены были испещрены фантастическими образами, богами странных земель и далеких народов. Промеро резко вскрикнул.