Шрифт:
– Но куда ты собралась то? И надолго? Как в таком состоянии ты полетишь куда-то? Может, сначала дома успокоишься? Что изменится от перемены места? Ты же сама всегда говорила, что от себя не убежать, ведь куда бы ты ни уехала, ты везде берешь "себя"!
– брат в беспокойстве сыпал вопросы один за другим. - Лисса, скажи, как зовут этого козла, и я отпилю ему рога.
Алиса шмыгнула носом еще раз, готовая снова разреветься, но когда он сказал про рога, она улыбнулась.
– Я съезжу к Нике, на выходные. Она меня ждет. Ты прав, от себя я не убегу, но у Ники море, солнце и свежий сибас!
– Ну раз ты говоришь о еде, значит все нормально будет! А что на работе, ты отпросилась?
Алиса кивнула.
– Да. Шеф все еще в отпуске и будет только в понедельник. Я, правда, билеты еще не купила, только забронировала. Какая-то непруха. У Аэрофлота, почему-то, сайт виснет. Я пробовала сто раз, так и не получилось. Выкуплю в кассе аэропорта.
– Это тебе Аэрофлот намек дает - сиди дома! Может, передумаешь?
– в голосе брата слышалось искреннее беспокойство.
– Я не хочу тебя отпускать в таком состоянии.
– Не передумаю. Спасибо тебе конечно, за твое участие. Но я хочу уехать. Я ведь и сумку уже собрала.
Когда Артем подъехал к ее новому дому, Алиса уже стояла внизу, в темных очках и с небольшой сумкой.
– Это все?
– насмешливо спросил он и обнял ее.
– Три ха-ха, я лечу на пару дней, что мне там нужно-то особо?
– Ладно, садись, поехали, а то опоздаем.
Они уже почти доехали до аэропорта, когда телефон Артема зазвонил. Он поднял трубку. По мере разговора, его лицо бледнело.
– Да, Руслан, привет!
...
– В аварию? Он жив?
...
– Какая больница?
...
– Скоро буду!
Артем положил трубку и съехал на обочину. Алиса интуитивно почувствовала, что речь шла о Владе.
– Алис, Влад разбился. Он сейчас в Склифе. С ним Руслан.
– Он жив?
– Алиса спросила, боясь услышать ответ.
– Вроде да. Его сейчас оперируют.
– Разворачивайся, я отменю бронь. Я хочу его видеть!
– Алиса собрала остатки воли в кулак, чтобы не расплакаться. Наверное, не зря сайт Аэрофлота не позволял ей выкупить билеты. Развернув автомобиль, они рванули обратно в Москву.
– Только бы он остался жив. Все остальное неважно, Господи!
– молила Алиса, пока они пробирались по московским дорогам к Институту им. Склифосовского.
– Влад, что же мы наделали?!
Точки над "И".
Алена вошла в кафе и огляделась. Было два часа дня, обеденный перерыв уже подходил к концу, зато день был в разгаре. Солнце заливало своим светом все помещение и ей потребовалось минут пять, чтобы глаза привыкли к обстановке. Наконец, в дальнем углу кафе, она заметила знакомый силуэт подруги и направилась к ней. Алиса сидела в темных очках и тупо смотрела в окно, не отрываясь. На столе стоял бокал с красной жидкостью.
– Вряд ли это морс, - Подумала Алена и наклонилась, чтобы поцеловать подругу в щеку.
– Ну привет, - Алиса, наконец, перестала пялиться в окно и взглянула на нее через затемненные стекла, - что празднуем в два часа дня?
– Это не праздник. Это похороны.
– Алиса снова пригубила из бокала.
– Кто умер? - Алена пыталась понять, что происходит. Они не разговаривали менее суток. Что, черт возьми, могло приключиться за этот короткий период времени?
– Любовь. Умерла любовь. Я ее сегодня хороню.
– Алиса говорила трагическим и охрипшим голосом. Видимо ревела она не один час.
– К кому?
– Алена понимала, что она ей все расскажет. Но в таком состоянии на это нужно немного времени. Сейчас слова давались ей с трудом и выходили из нее по капле, как вода в сломавшемся кране. Но она знала, что еще пять минут, и напор увеличится. Надо было лишь чуть-чуть подождать.
– Ко Владу!- и снова сделала большой глоток.
– Я, пожалуй, тоже выпью по такому поводу. Надо отметить. Официант! Бутылочку шампанского, пожалуйста.
– Мне не до веселья, Ален.
– Алиса скривилась. Алена понимала, что осталось терпеть еще немного.
– Что под Pradой?
– спросила она подругу. Алиса приподняла очки и Алена впервые ужаснулась внешнему виду подруги.
– Боже, ты что всю ночь пила? Что, черт побери, произошло. Давай выкладывай уже!
– Ты знаешь, я ведь чуть не улетела вчера к Нике, на Кипр.
– Алиса продолжала давать обрывчатую информацию, из которой Алена никак не могла собрать всю картину страданий.