— Это, конечно, кошмар, — сказала мисс Уизерс. — Но он длится слишком долго.

Но кошмар только начинался. Он должен был захватить всех пассажиров этого парохода и удвоить свои ужасы после того, как они ступили в Лондоне на твердую землю.

В салоне Лулу Хаммонд продолжала играть в карты с Энди, Кандидой и молодым Реверсоном. Раздался легкий стук в люк. Лулу оглянулась — никого не было. Тодд, сидевший напротив нее, вдруг встал и бросил свои карты.

— Меня вызывают, — сказал он. Через минуту он вернулся с палубы.

— Все на палубу, — воскликнул он.

Достопочтенная Эмилия, читавшая «Панч», — опустила журнал. — Что, киты? — спросила она.

— Идите и не шумите, — приказал он. Все остальные последовали за ними, заинтригованные. Впереди шла Кандида, за нею Лулу, Реверсон и достопочтенная Эмилия. Холодный ветер встретил их на пустой палубе.

— То-то будет смеху, — таинственно сказал Энди Тодд. Лулу почувствовала что-то неприятное в его тоне. Он провел их мимо длинных рядов сложенных стульев и показал на большой предмет, вроде ящика, стоявший между двумя вентиляторами машинных отделений.

— Это похоже на громадный гроб, — прошептала Кандида.

— Глупости, — сказала Лулу. — Это чулан, в котором держат скатерти и простыни.

Энди Тодд хихикал.

— Погодите, погодите. — Он достал большой деревянный кружок, употреблявшийся в играх на палубе. — Кто-то нашел чулан открытым и забрался туда. Но каким-то образом чулан оказался запертым. Теперь посмотрим!

— Слушайте, — начала Эмилия, вставляя свой монокль. — Спортивно ли это?

Но Энди Тодд уже схватил деревянный диск и с грохотом бросил его об стену чулана.

— Сюрприз! сюрприз! — закричал он во весь голос.

Но сюрприз последовал только для него. Никаких звуков из чулана не раздалось. Он направил на дверцу чулана луч своего фонаря и увидел, что на ней висит сломанный замок.

— Как глупо, — сказала Лулу Хаммонд. — Идемте обратно.

Но никому не хотелось сразу уходить. Тодд подвел их к чулану, отворил дверцу и поглядел на хаос разбросанных скатертей.

— Они скрылись, — сказал он с грустью.

Достопочтенная Эмилия надеялась увидеть китов.

— Кто скрылся? — спрашивала она.

Энди Тодд не отвечал. В отношении Лулу Хаммонд ответа и не требовалось. Луч фонаря показал, что в зазубрине дверцы чулана застрял клочок мягкого серого меха.

— Но милая, никто не знает, что это была ты, — говорила Кандида. — Мало ли девиц па пароходе! Это могла быть любая. Догадываться и знать — это большая разница.

Розмери мрачно лежала на своей койке.

— О, если бы только люди не совались не в свои дела, — воскликнула она.

— Мы на пароходе, — напомнила ей Кандида. — Ты должна была это помнить раньше, чем попадать в такое смешное положение. Здесь людям нечего делать, кроме как сплетничать. Но все это буря в стакане воды. Забудь об этом — меньше, чем через три дня, мы уже будем в Лондоне.

— Что бы ты ни говорила я не спущусь к обеду. Я бы умерла со стыда, если бы оказалась за столом.

— Но сегодня не простой обед, — ответила Кандида. — Сегодня обед капитана, с шампанским, и с трубными звуками, и с подарками.

— Я бы хотела только один подарок — голову этого Тодда на серебряном блюде!

— Но, милая моя, не можешь же ты провести все путешествие в своей каюте. Даже эта смешная старая дева с лошадиным лицом сегодня выползла на палубу. Море спокойно, как мельничный пруд.

Розмери покачала своими темными кудрями.

— Скажи мне, — спросила Кандида, — ты боишься встретить этого человека? Боишься, что он что-нибудь скажет?

— Его? — Розмери засмеялась недобрым смехом. — Боже мой, нет! Он бы не посмел ничего сказать.

— Из за своей жены?

Розмери пришла в бешенство.

— Ты обещала, Канди! Ты поклялась, что не будешь стараться разузнать, кто это был!

Кандида Норинг сказала, что просит прощения и тихо закрыла за собой дверь каюты. Она медленно прошла в салон. Вот уже неделю, как они выехали, и Розмери почти все время провела в своей каюте. Если Розмери не покажется на капитанском обеде, исчезнет последняя тень сомнения. Это будет признанием вины — если действительно такая ужасная вина забраться в этот чулан с человеком, который ей понравился, в чем Кандида не была уверена...