• Определи какие организованности останутся без изменений.

• Определи организованности, у которых будут изменены функции.

• Определи в каком материале организованности будут работать.

Решение проблем возможно через проектирование новых организованностей (организаций, рабочих групп, людей), которые должны суметь снять проблемы – решить задачи. Здесь требуется определиться с организованностями и решить, в каком материале будут работать различные места в создаваемой нами структуре. Это могут быть организованности, заимствованные из прошлого, работающие на существующем материале. Они перейдут в будущее, но с новыми функциями, это потребует насилия (переподготовки, частичной замены) над старым материалом.

Материал организованностей – это люди, технологии, компьютерные программы, технические устройства.

Для организации работы в новых проектах и для решения новых задач неминуемо потребуется поиск и подготовка новых людей. Конечно, всегда хочется видеть нужные нам организованности спроектированными заново. Но в этом случае для них потребуется подготовить людей, которые смогут обеспечить намеченные функции. А это отнимает много времени и сил. Именно в слое организованностей наши мыслительные конструкции и проекты встречаются со своим субстратом или материалом – носителем систем. А у него – собственные законы жизни. Это циклы жизни людей, нормы жизни человеческих сообществ (традиции, религия, право), законы смены поколений технологических устройств.

За основу этого раздела монографии мы взяли отрывки из текстов и лекций, подготовленных нашим Учителем, гуру системного подхода Г. П. Щедровицким. В этих текстах и лекциях основные идеи, понятия, схемы и конструкции системного мышления изложены предельно просто и понятно. Так, что их нельзя не понять, иначе говоря, почти хрестоматийно. И никакой комментарий к ним практически не нужен. Он будет заведомо слабее мысли автора и окажется назойливой помехой для читателя.

В 1961 году Г. П. Щедровицкий опубликовал в газете «Известия» статью «Технология мышления». Статья была написана в жанре предложений к Программе КПСС.

Автор настаивал на том, чтобы «выделить и выразить в обобщенных правилах сокровенную сторону мышления, его приемы и способы, его технологию». Начать преподавание этой технологии (в рамках предмета «логика») в средней школе, и тем самым «резко повысить уровень освоения учениками современных технологий мышления». Вследствие чего они «начнут строить свою деятельность на методах современного мышления, и это будет означать, что техника мышления всего человечества поднимается на новую, более высокую ступень».

И далее он настойчиво реализовал эту программу, подробно прорабатывая историю происхождения, способы употребления и технологию системного мышления. Те, кому интересны подробности и детали, могут обратиться к публикациям и библиографии трудов Г. П. Щедровицкого. А самые настырные могут поискать стенограммы его методологических консультаций на многих ОД играх, где технология системного мышления проверялась и прорабатывалась на примере конкретных проблемных ситуаций из разных областей и сфер деятельности.

Итак, последовательно продолжим, цитируя короткие фрагменты из изданной нами хрестоматии по работам Г. П. Щедровицкого «Путеводитель по методологии Организации, Руководства и Управления» (Издательство «Дело», Москва, 2003).

Предыстория системного анализа уходит в бесконечность, и «начатки» можно искать бесконечно долго. Условно начинают обычно с первой яркой работы – «Трактат о системах» Кондильяка. По-видимому, два человека на рубеже 17–18 вв. мыслью своей прочертили эту линию до нашего времени и дальше. Это Лейбниц, работы которого, несмотря на то, что сам он был знаменитейшим человеком, в основной своей массе остались неизвестными, и Кондильяк, который не только был крупнейшим философом, но и заложил основания семиотики, или теории знаков, и фактически основания химии, построив для нее язык.

В «Трактате о системах» Кондильяк обсуждал проблему системности знания. Он показал, что знание всегда образует систему. Мы не можем указать на какое-то знание и сказать: вот оно, вот его границы; мы не можем трактовать его как вещь. И, следовательно, он утверждал в этом трактате, что знания суть не вещи, а системы. Если нам кажется, что мы сталкиваемся с каким-то определенным знанием, как бы одиночным, отдельным, вырванным из контекста, то это ошибочное представление, потому что реально в каждом таком случае нам приходится восстанавливать его многочисленные связи с другими знаниями. Вообще первоначально, когда говорили о системах, то имели в виду только знания, а не вещи или объекты.

Здесь начинает работать представление о предмете и объекте. Кондильяк первым обратил внимание на системность знаковой формы, а исследователи начали обсуждать вопрос, каким же является объект, и начали проецировать на объект те расчленения, которые были получены на знаниях и их знаковых формах. Происходил перенос из мира языка в мир объекта.

Кстати, этот путь является всеобщим. Мы всегда начинаем с наших технических конструкций, которые нам известны, которые мы создали, и переносим схемы этих технических конструкций на объекты. Отсюда постоянная зависимость «естественной», «натуральной» науки от техники и инженерии в широком смысле. Инженер всегда имеет то преимущество, что он знает, как устроена машина, механизм, который он создавал, или здание, которое он строил. А для ученого объект природы всегда выступает как «черный ящик». Поэтому сегодня, когда физиолог начинает обсуждать, как работает и как устроен человеческий мозг, то инженер говорит: все понятно, это очень сложная вычислительная машина. Этот переход от построенной нами вычислительной машины к объекту природы есть основной принцип. Поэтому инженерные конструкции чаще всего и выступают как модели объектов природы.