Затем, не прекращая истерический плач, Свон поднялась в положение сидя, посмотрела на меня и протянула руки, как обычно делают задержанные, которым должны надеть наручники.

– Это я… я его убила… - промолвила она дрожащим от рыдания голосом, - я ограбила банк… я угнала автомобиль… я заслуживаю тюрьмы… нет… я заслуживаю смерти… отправь меня, пожалуйста, в Италию… там меня ждет то, что я заслужила…

Я пытался вникнуть в истеричное признание Свон. Что значит «я его убила»? Понятно, что не в буквальном смысле, так как во время убийства она находилась здесь, в больнице. Про угнанный автомобиль и Италию совсем было непонятно. Девушка не переставала рыдать, я взял ее за плечи и несильно встряхнул, пытаясь вывести из истерики.

– Послушай меня, - я старался говорить спокойным, серьезным тоном, желая, чтобы до нее дошел смысл моих слов, - ты должна мне сейчас все рассказать, по порядку. Возможно, тебе и твоим подругам угрожает опасность. Ты знаешь, кто мог убить Блэка?

Смотря мне в глаза, девушка продолжала трястись от рыданий.

– Я все расскажу… все расскажу… - выдавила она сквозь слезы.

Я отпустил ее и отошел на несколько шагов. Свон, продолжая плакать, принялась рассказывать…

Начала она с Италии. Рассказала об убийстве, по неосторожности, своего работодателя, о незаконном переезде в США, о знакомстве с Блэком, знакомстве с подругами, о работе в клубе. О подставе с деньгами и травле администратором, о том, как они взяли банк, чтобы вытащить Эсми Эвенсон из рук хозяина клуба и администратора. О том, как девушки угнали автомобиль у Эмметта МакКартни, в котором оказался труп известного политика Френка Догманта…

Твою мать! Этого Догманта вся полиция Нью-Йорка разыскивает, а он оказывается…

Свон рассказала о том, как они закопали труп на кладбище Стерлоу и как прятались на ферме Квилета. О том, как они с Блэком держали связь и, что он должен был сообщить в полицию о преступлении, если Белла вдруг не позвонит. Рассказала об обыске полиции на ферме и о нашем с Уитлоком визите.

Хм, оказывается, они были там, а мы их не нашли…

Рассказала о том, как они с подругами хотели по липовым документам сбежать за границу, в Мексику. О том, как она отправилась в торговый центр на встречу с посредником и как увидела меня, считая, что я человек Каллена…

Во время длинного, истеричного монолога Свон я прохаживался по палате, обдумывая все услышанное и сопоставляя факты. Я ей верил, прежде всего, потому, что ее показания совпадали со многими фактами, а во-вторых, состояние, в котором находилась девушка, указывало на то, что ей уже все равно, что с ней будет дальше. Она чувствовала себя виноватой в смерти друга, в том, что втянула его во всю эту мрачную историю. Она ненавидела себя за это и готова была нести любое наказание.

К концу рассказа Свон встала с кровати, истерика прекратилась. Девушка смотрела на меня потухшим взглядом и ждала какой-то реакции. Прежде чем открыть рот и что-нибудь сказать, мне нужно было собраться с мыслями…

Я пошел к окну и уставился на улицу, на деревья, машины, прохожих… Я погрузился в мысли и не обратил внимания на то, как Свон бесшумно оказалась рядом и выхватила у меня из-за пояса пистолет. Я резко обернулся, Свон отпрыгнула на несколько шагов. Она смотрела на меня безумными глазами, ее челюсть дрожала, руки, в которых было наведенное на меня оружие, тряслись.

– Извини… - промолвила Свон, медленно пятясь к двери, - я должна идти к девчонкам… я должна им помочь… они в опасности…

Я не спеша двинулся к ней, немного приподняв руки, словно защищаясь от оружия.

– Белла, твоих подруг нет на ферме, так же как и джипа МакКартни, - произнес я осторожно.
– Ты понимаешь, что это означает?

В глазах девушки опять появились слезы.

– Пожалуйста, остановись, - пробормотала она, приближаясь к двери, - я не хочу причинить тебе вред… я лишь хочу уйти, чтобы помочь им… я вернусь… честно… я отвечу за все…

Я понимал, что еще несколько шагов и она выйдет из палаты. Я понимал, что в своем состоянии Свон меня не слышит. Еще я понимал, что передо мной не преступница. Я видел перед собой девушку, которая стала жертвой каких-то глупых, нелепых, жестоких обстоятельств. Во мне больше не было осуждения, лишь сочувствие и желание помочь. Я переводил взгляд с лица девушки на ствол и что-то мне подсказывало, что она не выстрелит. Я ускорил шаг и услышал щелчок предохранителя. Еще прыжок и я оказался около двери, Свон отпрыгнула в сторону, не спуская с меня глаз и продолжая держать под прицелом. Я снова двинулся к ней, протягивая руку.