– Не знаете, сколько ей лет?

Заговорщицки прищурившись, на меня вопросительно смотрел лысоватый толстяк с бокалом шампанского в руке. Огненно-лиловый галстук на необъятной шее навевал мысли о яхтах и личных самолетах.

– Красивой женщине всегда где-то в районе двадцати трех.

– Хороший возраст, - толстяк одним глотком осушил бокал.
– Я в двадцать три играл в водное поло.

– А я на гитаре.

– Так может, сыграете? Я где-то здесь видел! Высоцкого? Вспомним юность!

– Боюсь, я забыл весь репертуар.

– Грешно забывать Высоцкого.

Толстяк бросил на меня укоризненный взгляд и пошел искать более достойного собеседника. А в голове помимо воли, начал громко и яростно петь Высоцкий. Про любовь, дружбу и горы.

– Не угостите сигаретой?

Женщина. Дорогой костюм, минимум косметики, взор прохладный, но уже довольно пьяный.

– Увы, не курю сигарет.

– И мне надо бросать, - она покачала головой.
– Надо, но не хочу. А вы как думаете, что важнее хочу или надо?

– Важно, чтобы страховка не подвела.

– Что?

– Я говорю, когда расслабиться, если не сейчас?

– Значит, не бросать?

– Не бросайте. Вам идет сигарета.

– Откуда вы знаете?

– Шепнул на ухо маленький никотиновый гном.

– А вы шутник!

– Только по нечетным.

– Шутки это хорошо, но тысячу шуток за сигарету!
– она щелкнула пальцами и... растворилась в воздухе. Хотя нет, просто пошла стрелять сигареты.

Я немного побродил по дому. Оценил размах пейзажей в золоченых рамах, белоснежный рояль, быстроглазых официанток, туалет, куда не стыдно было бы зайти и дьяволу. Я затерялся в этом огромном доме, также как затерялся и в ненавистном мне мире. И я, конечно, найду выход. Но меня вновь обманут и попросят поискать ещё раз. И я снова открою дверь, и мне снова скажут...

Поблуждав ещё немного, я вышел на миниатюрный балкон, с которого открывался пленительный вид на лесной массив. Снег уже почти сошел, весело пробивались к солнцу первые листья, березовые стволы стояли неровной стеной храбрящихся новобранцев. Природа мчалась навстречу весне. Пробуждающей, обещающей, влюбляющей весне. Вечной надежде вечных желаний.

Совсем скоро распустятся цветы, яростно запоют птицы, с новой силой захочется жить, любить, мечтать. А она оглянется на мгновение, лукавым, игривым взором осветит твою непройденную дорогу и бросится дальше, пробуждать, обещать, влюблять. И останется лишь покорится её детской, упрямой воле. И никто не будет думать о том, что осень опять придет слишком рано.

– Красиво, правда?

– Пожалуй.

Я повернул голову и увидел Полину (прекрасную, великолепную, волшебную). Она расслабленно смотрела на верхушки деревьев. В руке её полулежал пустой бокал из-под шампанского.

– Вам нравиться у меня?

– Безбрежно.

– А мне понравился ваш подарок.

– Не может быть.

– Нет, в самом деле. Чем-то зацепило.

– И такое бывает.

– Вы ведь останетесь на ночь?

– Вопрос...

– Оставайтесь. Ночью будет весело, не то, что сейчас. К тому же ночь так скоро.

Я посмотрел на циферблат. Полшестого. В апреле ночь начинается в где-то районе девяти. Действительно не так долго. Когда я поднял глаза, то увидел, что меня вновь оставили в одиночестве. Все-таки очень тактичные люди.

Ещё час я бездумно бродил по просторным этажам пока не наткнулся на Безладова. Владимир находился в состоянии полного душевного умиротворения и вел легкомысленный разговор о кулинарии с добродушного вида парой лет сорока. Мне удалось ненавязчиво пристроиться в его тени и оставаться там вплоть до разрекламированной ночи.

А потом пробило десять часов, и громкий голос Полины прорезал монотонный гул истомившегося в ожидании вечера.

– А теперь все в лес! В лес, господа!

– В лес? Да, по грибы?
– я недоуменно посмотрел на Безладова.

– Боюсь, что нет, - Владимир сокрушенно развел руками.
– В отличие от тебя, у здешних обитателей есть фантазия.

– Наша прелестная хозяйка что-то говорила про ночное веселье.

– Тогда держись. Должно быть жарко.

– Ну, значит скорее в лес! А то, ещё подадут недожаренными.

И шумною толпой, презрев хмельной покой... Владимир, вы со мной? Не отставайте! Как странно и темно, но впрочем, все равно. У вас с собой вино? Давайте!

До леса было минут семь. Полина вела нас как Гермес своих подопечных. Из света во тьму. Из мира во мрак. И к чему эти загробные сравнения? Ведь будет весело! Ве-се-ло! И падать будем только от хохота.

Наконец, мы вошли в лес. Под ногами вместо грязи я не без удовольствия обнаружил доски. Заботлива наша хозяйка, ох, заботлива. К добру ли это? Пускай будет к добру. К бескрайним просторам восхитительного добра. Пускай его раздают в стаканчиках, как мороженное. По двадцать пять рублей за стаканчик.