Назвавшаяся Малфридой спокойно относилась ко всеобщему вниманию. Позволяла себя разглядывать, сама смотрела по сторонам. Стогнан прикрикнул на разгалдевшихся родовичей, велел отправляться восвояси. Гостье же сказал тут ждать, пока он со старейшинами не решит, пускать ли ее под кров али дальше куда направить.

Она не противилась. Сидела у переправы через ручей, не волнуясь, что не кличут. Коней своих стреножила и пустила пастись, сама же, достав из переметной сумы краюху хлеба, жевала, глядя на текущую воду. Казалось, что после того как оглядела тут все, ее больше ничего не интересовало. В селище же только и разговоров было о ней. И хотя Стогнан занимался будничными делами, словно позабыв о пришлой, и он замечал, что появление незнакомки взбудоражило родовичей.

День уже догорать начал, когда он послал Простю за Малфридой. Та явилась, вошла в избу, наклоняя голову под низкой притолокой входа, огляделась, окинув все быстрым взглядом, от широких полатей до прялок в углах. Потом первым делом приблизилась к очагу, коснулась рукой и поклонилась. Хороший знак, знает девка местные обычаи, уважает. Потом она стала перед лавкой, на которой сидели староста и старейшины, посмотрела на всех по очереди, не смущаясь их сурового взора. Им судьбу ее решать, могут и строгость на себя напустить. Иное дело она: девке не полагается так на почтенных мужей глядеть, не пожила еще свое, чтобы ресниц не опускать под взглядами старейшин.

Разговор у них вышел долгий. Незнакомка на вопросы отвечала охотно. Мол, выросла в древлянском племени, но род перекочевал, а ее судьба занесла в иные края. Как это занесла, не уточнила, но тут мужик и не спросит: что ему до бабьей доли? Это и свои селянки позже выпытают. Потом жила Малфрида близ града Любеча на Днепре, бывала и в землях новгородских словен на полночи, там же примкнула к отряду князя Игоря. При последних ее словах старейшины посуровели. Не любили они, когда древляне с подавлявшим их князем связывались, однако тут у кого какая судьба. Стали еще выпытывать: как вышло, что, послужив у князя, решила в землю древлянскую вернуться?

Малфрида на все терпеливо отвечала, мешая ложь с правдой. Сказала, что, когда князь отбыл в дальние пределы, ей делать было больше нечего, а так как она всегда была немного ведуньей – она сделала нажим на слове «немного», – то затосковала по своим чащам, захотелось вернуться на родину, чтобы тихо пожить тут.

– Я знаю, что древляне неохотно чужих к себе принимают. Потому и хочу, староста Стогнан, предложить твоему роду богатый дар. Отдам я вам своих коней для хозяйства, они хоть и степных кровей, но выносливые, могут и в лесах послужить.

И, словно и не заметив, как выпрямились спины мудрых старцев, как заблестели их глаза, добавила:

– К тому же я вот что еще предложить хочу роду Сладкого Источника.

И, достав из-за плеча изогнутый тесак, с поклонам протянула его Стогнану.

Тут и старейшины оживились. Передавали саблю из рук в руки, один даже зацокал языком восхищенно, забыв о положенной степенности. Ведь местное железо было неважное, клинки из него часто гнулись, а то и сломаться могли. А тут была настоящая сталь, темная, с более светлыми прожилками и изогнутой бороздой вдоль острия – для стока крови. А рукоять сабли так и искрилась дорогими каменьями, чеканкой искусной. И хотя такому клинку – настоящему боевому оружию, да еще непривычной изогнутой формы с расширением на конце – тут и не было особого применения, иметь в роду такое оружие было почетно.

– А самой тебе меч этот разве не пригодится? – спросил один из старейшин.

Малфрида только косу через плечо перебросила.

– Говорю же, устала я от ратных дел. Оттого и с князем в поход не пошла. Хочу теперь спокойно жить, травы собирать, знахарством заниматься, охотиться.

– А как хочешь жить у нас? Мужа тебе подыскать среди местных или как?

– Или как, – ответила Малфрида, даже подбородок гордо вскинула. – Мне дочь Стогнана поведала, что недалеко от вашего селения имеется заброшенная полуземлянка, где некогда волхв обитал. Там бы я и поселилась. Чтобы и роду особенно не быть помехой, да и пообвыкнуть.

«Что-то много ей Простя моя наболтала», – вновь подивился Стогнан. Вообще-то ему стал надоедать весь этот разговор. Понимал, что за такие дары его родовичи с охотой примут пришлую, но все-таки не нравилась она ему почему-то. Может, просто настроение у него было сегодня такое. К тому же ныть начинало за щекой, зуб больно постреливал, а значит, ночью опять будет метаться Стогнан на полатях от одуряющей зубной боли.

– А известно ли тебе, девица, – начал Стогнан, чтобы отвлечься от боли, – что место, о котором ты помянула, недобрым у нас считается. Там растет особый дуб, у которого, как бают, духи лесные любят по ночам шастать. Пока волхв там жил, вроде как тихо все было, разгонял их ведовством, однако с тех пор мало кто решается подходить к тому месту после захода солнца.

Показалось ему или нет, но глаза Малфриды сверкнули весело. Даже будто желтизной замерцали. Может, просто отблеск огня отразился? Цветомила как раз масла в светильник подлила, огонек новый зажгла – на дворе-то уже совсем смеркаться начало.

– Я ведь древлянка сызмальства, – ответила Малфрида. – Мне ли духов местных бояться? Да ведь я и сама немного ведунья, знаю охранительные заговоры. И чтобы ты поверил мне, мудрый Стогнан, могу доказать тебе свою полезность как знахарки. Позволь боли тебя лишить на сегодня.