— Тише, — попросил я его. — Не разбудите Тараса и Самборского.

— Простите, простите! Но только, друг, я должен через два часа отправляться на восток, в Забайкалье. Там, в районе шахты девятьсот двадцать пять, на большой глубине найдены кости допотопных животных. Исключительная находка! Вы понимаете, все ученые мира умрут от зависти, когда узнают о ней!

— Я никогда не подозревал, что вы имеете склонность к такой сухой науке.

— Ну и сказали!..

— Тсс!.. Тише! Пойдем отсюда.

— Пойдем, пойдем, — сразу согласился он и тихонько, на цыпочках пошел к двери.

Наспех одевшись, я направился за ним. Мы вышли на улицу. Столовая оказалась совсем рядом. В этот час она была почти пуста. Мы заняли в одном из дальних углов столик и попросили завтрак.

Я засыпал Догадова вопросами. Зная, как он любопытен, я был уверен, что он осведомлен обо всем больше всех. И правда, палеонтолог сообщил мне такие новости, о которых я не слышал ни от кого из своих друзей и знакомых.

— Половина редакции работает на строительстве, — сообщил он. — Представляете, какие веселые встречи на каждом шагу?!

— Откуда вы сейчас?

— Из очередной командировки за останками диплодока и цератозавра. Теперь не меньше чем на месяц в Забайкалье. Туда, вероятно, приедет и кто-нибудь из московских специалистов. Одним словом, я охотник за допотопными животными. Ха-ха-ха! Но это очень интересно.

— Какие здесь сейчас основные новости?

— А вы разве не знаете? Гм!.. Строительство развернулось в колоссальных масштабах, но боюсь, что съедят душу строительства.

— То есть? Неприятности у Саклатвалы?

— Нет… Разве Саклатвала — душа строительства? Все дело ведет Макаренко. Это человек исключительных способностей. Но, как каждому гению, окружение ему яростно завидует. О нем распускают невероятнейшие сплетни… На днях состоится заседание Научного совета при начальнике строительства. Там инженеры дадут ему бой. Заседание уже должно было состояться, но Саклатвала отложил его. Академик как будто колеблется и не знает, кого поддержать.

— Кто же за Макаренко?

— Трудно сказать. У рабочих он пользуется симпатией. У большинства инженеров до этого времени тоже… Но… дурная молва. Великая сила — дурная молва!

— Вы считаете, что Макаренко безупречен?

— А кто разработал проект? Кто изобрел литостат? По чьим указаниям сконструировал его Самборский?.. А Самборский первый атакует Макаренко. Помните, как когда-то этот инженер-энергетик афишировал свою дружбу с Макаренко и каждый раз в разговоре подчеркивал: «мой лучший друг»? Макаренко обвиняют в чрезмерных тратах и торможении темпов строительства. Вы знаете, когда-то архитекторы спешили и экономили. Кончалось тем, что сооруженные ими здания либо рушились сами, либо их сносил ветер.

Догадов страстно защищал Макаренко, и меня это поразило. Даже такие люди, как профессор Довгалюк и подполковник Шелемеха, которые безусловно относились к Ярославу с симпатией, почти ничего не могли сказать в его защиту.

— Вы просто увлечены этим инженером, — сказал я.

— Конечно. Мне кажется, что у него какая-то личная трагедия и это толкает его на поступки, малопонятные большинству.

Замечание Догадова безусловно свидетельствовало о его наблюдательности.

— Ну, какая там трагедия! — небрежно заметил я.

Он пристально посмотрел на меня и, повертев в руках нож, тихо сказал:

— Простите, вы, может быть, не знаете, но говорят о какой-то истории между ним и Лидой Шелемехой.

— Кто говорит?

— Кто? Есть такие.

— По-моему, вы увлекаетесь сплетнями.

— Вы уверены?

И Догадов так посмотрел на меня, что я почувствовал, как запылали у меня уши. Черт знает, что такое! Дожил до таких лет и не научился как следует врать и скрывать!

— Ну, а кто может поддержать Макаренко?

— Мне лично известен только один такой человек. В Забайкалье работает инженер Кротов.

— Кротов? Кто он такой?

— Инженер-пневматик. Он руководит там организацией вентиляционной системы.

— Погодите, погодите… Коренастый такой дяденька с большим лбом?

— Да… Вы его знаете?

— Он приходил ко мне, когда я был за границей. Два раза приезжал.

О Кротове я мог кое-что рассказать, но придержал язык за зубами. Этот самый Кротов чуть не стал свидетелем моего разговора с тем, кому я надавал пощечин. Он вошел в комнату сейчас же после этого. Такое стечение обстоятельств и заставило меня запомнить молчаливого инженера.