Так что Вера выглядит потрясающе. Такой девушке в таком платье и в ресторан верхнего уровня на Земле вполне пройтись можно, не потеряется. Напротив, внимание ей гарантировано. И от мужчин и от женщин. Однако если и состоится это, то очень не скоро. Вера отказалась покидать меня, категорически. А у меня – пожизненное.

Вся эта планета, этот ресторан, наш флигель, этот поселок – это все тюрьма. Планета ссыльных. Я здесь уже пару месяцев, и надо сказать, что указанное время было достаточно бурным и деятельним. По крайней мере, кой-какую карьеру и Вера и я уже сделали.

– Что возьмем, Матвей? Смотри, сколько тут всего интересного. – Вера передала мне меню. – Бобрятина, запеченная с белыми грибами и картофелем, – это как, вкусно?

– Наверное. – Я пожал плечами, вспоминая здоровенных зверюг, плавающих в ручьях. – Мясо, приготовленное мастером, невкусным быть не может. Тем более свежее мясо. Но меня больше заинтересовало «заливное по-царски». Многообещающее название, прямо скажем.

– Ну, так давай возьмем и то и то, попробуем. Я проголодалась! – Вера вроде как капризно надулась и рассмеялась. Потом оглянулась на треньканье гитары и пиликанье скрипки. Музыканты, молодые ребята, три парня и девушка, настраивали инструменты. Гитары и скрипку сделали здесь, на этой планете, и, по словам Веры, они требовали постоянных подстроек. Я, впрочем, мало понимаю в этом, слух у меня хороший, то есть слышу все великолепно, но мне, как говорится, «медведь на ухо наступил». С удовольствием слушаю игру музыкантов и пение солистки, но сам пою все на один мотив. Причем ничто в этом не помогало, даже современнейшая аппаратура не выручала в барах-караоке.

– Лена, а разве бобры – рыбы? – с подначкой спросила у подошедшей девчонки Вера. Любит она это дело – кому-либо под шкуру залезть, хоть и делает это изящно и элегантно.

– Ну, они, по крайней мере, в воде живут, – засмеялась Ленка, записывая заказ. Захлопнула блокнот и, посмотрев на нас, предложила: – Заливное холодное блюдо – давайте его сначала, бобрятину попозже. Кроме того, для разгона предлагаю уху, по чуть-чуть. Не сомневайтесь, уха отменная. Отцу отборных стерлядей привезли, возьмите – точно не пожалеете. И что будете пить? Есть хорошее виноградное вино, прошлогоднее. Правда, не белое и не красное. Но очень вкусное, от испанских купцов досталось. Отец на всю зиму запасы сделал.

Ниже по течению Великой обнаружились страшно запущенные виноградники. Как мне рассказывал Илья, некоторые лозы метра полтора в обхвате. Там выросли было деревья – так их виноград задавил, как удав. Жутковатое зрелище, опять же по словам шерифа. Но когда это увидели итальянцы и испанцы, точнее, потомки итальянцев и испанцев, люди с латинских планет, – их восторгу не было предела. И вот уже пару десятилетий они окультуривают старые лозы, попутно собирая урожай и с одичавших. И делают очень хорошее вино.

Из-за виноградников даже короткая войнушка вышла, как раз с французами и их союзниками. И наши помогли потомкам конкистадоров и макаронникам. Потому у нас мир, дружба, жвачка. Хорошая торговля, довольно хорошие отношения вообще. А вот с конкурентами плохо: речное пиратство процветает.

Впрочем, это дела давно минувших дней, и особо заморачиваться над этим я не собирался. Главное, чтобы ничто не отвлекло от хорошего отдыха, а то у нас всякое бывает…

– Зря приехали. – Федька подошел к груде обгоревших бревен, в которых с огромным трудом угадывалось зимовье. – Все спалили, гады.

– Федь, людолов говорил про захоронку. То есть закопанную. Сейчас попробуем растащить головешки – и пошарим в земле. – Я распряг Красаву и выволок из саней пару длинных цепей. В отличие от Федора, сгоревшая избушка для меня сюрпризом не была. Я ее уже видел со спутника. – Так что просто поработаем побольше.

– Все тебе работать. – Федька фыркнул, натягивая грубые кожаные перчатки. – Сразу видно капрала: чем бы солдат ни занимался – главное, чтобы…

– Заколебался, правильно, – кивнул я, надевая такие же. – Все верно, главный принцип военной службы. Ну как, приступим? – И я перебросил один из добротных багориков другу. Взял второй и зацепил первое из бревен. – Герда, а ты бди!

Из саней фыркнули. Голована зарылась в груду соломы и балдела в тепле, даже носа на морозец казать не собиралась. Мол, вам надо – бдите, я ограничусь сканированием местности. И покидать теплую и душистую солому категорически не собираюсь.

Мы с Федькой долго пыхтели, разгребая завал. Самые тяжелые бревна цепляли цепями и оттаскивали при помощи Красавы. Постепенно и Федька и я стали похожи на трубочиста из Звонкого Ручья. Мужик зимой оказался очень востребованным и весьма неплохо зарабатывал. Даже я его вызывал, когда ворона умудрилась в трубе застрять. Не просто вызывал, а чуть ли не бегом искал. Когда полный дом дыма – забегаешь.

Расчистив площадку под зимовьем, я приволок головану и попросил ее проверить, есть ли что здесь.

Герда недовольно гавкнула, передав мне ощущение горящей помойки. Ну да, запах гари и я чую, и еще как. Пару раз пройдясь по гари, голована, оставляя черные отпечатки, пошла к саням, передав чувство полного бессилия.

– М-да. Порой и голована не может помочь. – Я почесал затылок. Потом развел руками. – Не знаю, Федь, что делать, хоть перекапывай всю площадку.

– Ну, это тоже выход, – кивнул друг, вытаскивая из саней свою мосинку и откидывая штык. – Но есть способ попроще. Мы так прощупывали улицы в городе Прошлых, а то там за тысячи лет все занесено. Вот согласился бы ты с Верой летом попробовать там пошмонать – озолотиться можно.