— Ну как, не жалеешь, что поехала с нами, хоть ты нам и не понадобилась? — сквозь смех выговорил мой двоюродный брат.

— Нет, не жалею. С такой работой не надо ходить ни в цирк, ни в театр!

Как потом выяснилось, мое присутствие в этот день было необходимо совсем в другом месте, но я все равно не жалела — такого зрелища я бы не пропустила ни за что в жизни.

Я совсем не удивилась, когда через полгода банк «ММД» лопнул.

Какое счастье, думала я, что владельцы фирмы «Компик», мой брат и мой друг, совсем не такие, как эти новые русские старых номенклатурных кровей, что они делают бизнес чистыми руками и за ними нет никаких партийных денег!

Но в этот вечер меня ждало еще одно испытание. Юра предложил доставить меня домой на машине, но я по легкомыслию не согласилась. Дело в том, что Юрий живет у черта на куличках — в Кузьминках, а наш шофер сегодня бурчал, что должен быть дома не позже девяти. У Юры не так давно отобрали права, и садиться за руль иномарки, которую проверяют на каждом шагу, он не рискует. Значит, ему либо самому пришлось бы ехать домой на метро и на автобусе, либо ловить для меня машину и расплачиваться из своего кармана, а он положил себе зарплату всего шестьсот тысяч, меньше, чем у всех его специалистов, и мне вовсе не хотелось вводить его в ненужные расходы. В конце концов, это не поклонник, а всего лишь брат.

Напевая и позабыв обо всех неприятностях, я вышла из метро и, все еще посмеиваясь, пошла домой. Я совершенно вычеркнула из памяти своих преследователей и храбро направилась к скверу. Но когда я была готова покинуть освещенный проулок и свернуть в темноту, что-то меня насторожило. Обернувшись, я увидела за собой два мужских силуэта. Я снова вернулась на тротуар и ускорила шаг. Наверное, это несерьезно, думала я, но чем черт не шутит? А если это не плод моего воображения? Я снова оглянулась, но увидела далеко позади себя только одинокую женскую фигуру. Успокоившись, я продолжала свой путь, стараясь не выходить из полосы света.

Они подстерегали меня на повороте к моему дому. Когда я вступила на вымощенную бетонными плитами дорожку, из темноты вдруг вышли двое — типичные качки из фильмов про нашу мафию. Свет от фонаря бросил на них слабый отблеск, и поэтому у меня осталось от них очень смутное впечатление. Один, стриженный ежиком и с невыразительным лицом, на котором выделялся кривоватый нос, явно когда-то сломанный, был в кожаной куртке и темных штанах-бананах, таких, которые были модны два-три года назад, перегородил мне дорогу. Второй, более высокий, стоял сбоку, в тени, и лица его я не видела. Я не стала ждать, что они собираются делать дальше. Еще тогда, когда я увидела их силуэты позади себя, я перевесила сумочку на левое плечо и прижала ее локтем к телу, а правую руку опустила в карман пальто. Теперь я с диким визгом вытащила эту руку с баллончиком и направила струю газа CS прямо в физиономию стоявшему у меня на пути крепышу; от неожиданности он отстранился, а я, не дожидаясь, пока он закашляется, метнулась в сторону и, изогнувшись, пнула ногой второго. Я целилась каблуком ему в пах, но, очевидно, промахнулась. Нападавшие не ожидали такой реакции и на мгновение растерялись; этого было достаточно, чтобы я прорвалась между ними и с громкими воплями «Караул! Пожар!» помчалась вдоль своей шестнадцатиэтажки, проклиная про себя тех, кто не удосуживается менять перегоревшие лампочки у подъездов.

Я даже не знаю, гнались ли за мной эти доморощенные мафиози, я не слышала за спиной ни топота, ни кашля, ни возгласов — я не слышала ничего и никого, кроме себя. Скорее всего они испугались моего дикого крика и отступили. Тем более что нервно-паралитический газ не мог не подействовать, и по крайней мере один из нападавших должен был на некоторое время выйти из строя.

Когда я добежала до своего подъезда, навстречу мне выступила какая-то высокая фигура; это оказалась перепуганная Агнесса Владимировна, которая спустилась вниз за почтой и тут услышала мои вопли. Храбрая старушка выскочила на улицу в чем была, то есть в домашнем байковом халате, Я обняла ее и, ничего не объясняя, потащила ее обратно и вскочила вместе с ней в кабину лифта, которая, к счастью, оказалась на первом этаже. Только приехав к себе на седьмой, я отдышалась настолько, чтобы объяснить ей, что на меня напали. Моя тезка, казалось, переживала больше, чем я; она возмущалась и собиралась позвонить в милицию — мне с трудом удалось ее отговорить. Но она настояла на том, чтобы я зашла к ней и выпила рюмочку ее фирменной домашней наливки в качестве успокоительного. Правда, успокаивать пришлось больше ее, даже ее муж, лысенький старичок на голову ее ниже, оторвался от телевизора, чтобы мне в этом помочь. Несмотря на мое взбудораженное состояние, я успела подметить, что он сердится на меня за то, что я расстроила его обожаемую жену. Поистине, вот где таится святая супружеская любовь!

Я, конечно, не сказала ей, что меня преследовали. Она осталась в убеждении, что это были либо грабители, либо просто хулиганы, насильники, считала она, действуют поодиночке.

Когда я наконец добралась до своей квартиры, то почувствовала, что одной рюмки настойки мне мало. Я достала из бара бутылку коньяка, налила себе не стопку — нет, целый фужер и выпила его одним махом. Потом я поставила чайник и закурила, размышляя.

Страха я не чувствовала. Я была очень рада, что действовала в опасной ситуации автоматически — недаром я так долго отрабатывала это движение, совсем непросто в один миг вытащить из кармана баллончик с газом так, чтобы палец лежал на кнопке и отверстие было направлено в сторону нападающего, а не себе в глаза. Мой дикий визг — а мне кажется, что я в состоянии издавать ультразвук, настолько этот вопль режет уши мне самой, — сбил парней с толку. Да, с данной ситуацией я справилась. Но ведь сегодняшнее происшествие — лишь часть чего-то более сложного и запутанного. Я оказалась замешанной в странную, мне самой непонятную историю. Меня преследуют, за мной гоняются. Те же люди, что шли за мной несколько дней назад, или другие? Кто звонил мне сегодня ночью? Кто стоит за всем этим? У меня, очевидно, есть враги. Кто они?

Завтра. Я буду думать об этом завтра, сказала я себе словами своей любимой героини. Сегодня у меня голова раскалывается. Лучше я сейчас выпью чаю и лягу спать.

Утро я провела на телефоне. В первую очередь я позвонила Юрию и рассказала ему и о вчерашнем нападении, и о том, что за мной следили ранее. Он встревожился и попросил меня быть поосторожнее: мы договорились, что теперь он будет присылать за мной машину, а вечером меня обязательно кто-нибудь будет провожать до дверей квартиры. Потом я созвонилась с Виолеттой и сообщила ей, что у меня дела и сегодня мне некогда с ней встречаться. Попыталась дозвониться Пете на работу, но сначала никто не подходил к телефону, а затем незнакомый мне голос ответил, что он здесь человек случайный, а из постоянных сотрудников никого нету.

Выходить из дома мне не хотелось — не то чтобы я была слишком напугана, просто желания никакого не возникало. Кофе у меня был, несколько яиц в холодильнике завалялось — что еще мне надо? К черту все переживания, мне надо работать!

Я включила компьютер — у меня дома старенькая икстишка, подарок брата (они списали ее у себя на работе), и уселась за письменный стол. Пальцы мои привычно заскользили по клавиатуре, я почти автоматически нашла нужный мне файл и только тут поняла, как соскучилась по любимому делу. К сожалению, незаконченный перевод новеллы малоизвестного французского писателя прошлого века, который появился у меня на мониторе, я делала практически для себя; издательство, которое мне его заказало, было все в долгах и никак не могло расплатиться за работу, которую я выполнила еще три месяца назад. Нет, никак мне сейчас не обойтись без фирмы брата и без супругов Аргамаковых.