– Ты? – Тоэль удивленно окинул взглядом кривоватую нескладную фигурку слепой.

– Да. Я могла вообще не родиться, но я родилась и выжила. Меня приняли в том постоялом дворе, кормили и не обижали. Мне повезло встретить Амира, и я живу в караване совершенно на равных со всеми. Ты подоспел, когда у нас не было уже шанса выжить. Никто из людей дабби не погиб сегодня. Раны есть, и тяжелые, три коня умерли сразу, семерых пришлось добить. Еще потеряны пять верблюдов. Но мы уцелели. Я ужас какая везучая.

– Точно, – сердито кивнул Амир. – Когда передовых верблюдов и коней охраны расстреляли, сея панику, эта ящерица выскользнула невесть откуда и принялась успокаивать уцелевших. Ее слушаются все животные, даже полумертвые от боли и страха. Только поэтому нас не смяли в первые мгновения. Под копытами выжила и мне удачно под руку попалась. Везучая!

– Может, и так. Я не пробовал смотреть с этой стороны, – виновато вздохнул гость. – И что ты думаешь про меня еще, ящерица?

– Я ничего не понимаю в оружии. Но если ты хочешь его изучать, иди к Старому медведю. Он мне подарил нож. И у этого ножа есть душа, я знаю. Возьми, глянь.

Она доверчиво протянула ему свое сокровище. Как другу – рукоятью вперед. Тоэль принял нож в раскрытые ладони и долго рассматривал сизое лезвие в сложном плетении узора, трогал кончиками пальцев. Щелкнул по кромке ногтем и, нагнув голову, щурясь, вслушивался в звон на грани восприятия. Кивнул, бережно вернул нож владелице.

– Да, я так не умею. И я ему не слишком по нраву. Нож создан для лечения. А у меня рука воина. Выходит, не надо мне идти через пустыню на восток. Актам будет доволен, он куда больше любит степь.

– Ты можешь с нами пойти пока, мы на запад двигаемся, – обрадовалась Мира. – Недолго. Я хочу послушать про горы и полет. Ты даже должен!

– Арагни все упрямы и своевольны. Даже маленькие, – рассмеялся Амир. – В их укладе женщина практически равна в праве мужчине. По ту сторону пустыни моим людям из охраны приходится сопровождать Миру в городах. Она порой такое говорит – местные за ножи хватаются.

– Настоящая дочь арагов, – развеселился и Тоэль. – Мой конь куда быстрее каравана в движении. Но я останусь на пару дней, раз задолжал Миратэйе. Я ведь так и не выбрал имя для сына Актама. Нельзя оставлять его безымянным! Иди и отдыхай, упрямая. Завтра я буду целый день говорить все, что ты пожелаешь узнать, пока язык не отсохнет.

– Я услышала тебя, – довольно кивнула Мира и поднялась. – Уж не отвертишься, так и знай. Добрых снов и спокойной ночи, тебе, дабби, и тебе, гость.

Она ушла.

Амир усмехнулся, провожая девочку взглядом. Потянулся к кувшину с вином, налил гостю и себе. Попробовал, остался доволен. Щелкнул пальцами и кивнул повару, по-прежнему возникающему у полога по первому звуку, мгновенно. Какой же ужин без хорошего чая? У него есть красный и черный, зеленый и золотой, серебряный из высокогорья – только выбирай. И со степными травами есть, конечно.

– Я слышал, живут в мире людей лекари, которым нет равных, – нахмурился Тоэль. – У них дар помогать другим.

– Да. Ты о видьях, именуемых также снавями и Говорящими с миром. О тех, кого зовут при тяжелой засухе или моровом поветрии. Я искал их помощи для Миры. Давно, еще в степи на севере, когда лишь принял ее в караван. Близ перевала Семи ветров жила одна. Старая, ворчливая и очень талантливая. Я показывал ей девочку.

– И что? Говорят, они поднимают безнадежных.

– Ничего. Если бы девочка была раньше зрячей и утратила эту способность потом, все бы оказалось поправимо. Но она не знает иного мира, кроме такого, без способности видеть. Она не страдает по неутраченному и не стремится его обрести. Так мне было сказано. Я спорил, нас выгнали. Старая карга! Сказала еще, что у самой Миры возможен при взрослении дар снави, оттого к ней люди и тянутся, тепло сознавая. Но слепые его не могут получить, для них обычно дорога в междумирье закрыта.

– Может, она выжила из ума? – С сомнением предположил Тоэль.

– Мне нравится так думать. Если представится случай, я спрошу у другой. Иди и отдыхай, гость. Завтра тебя ждет трудный день. Мира любопытна и въедлива, а ты дал ей обещание слишком неосмотрительно.

– Пусть. С ней легко, я давно так не отдыхал. Спасибо тебе за заботу и пищу. И за внимание.

Айри вышел из шатра и двинулся к своему месту ночлега, провожаемый одним из слуг дабби. Усмехнулся, глядя вперед – он ожидал подобного. Неугомонная Мира сидела возле шатра. Ждала. И сообщила очень серьезно, что полночь миновала, а этот день, согласно обещанию, целиком принадлежит ей. Тоэль вздохнул, усаживаясь рядом и накрывая плечи девочки теплым плащом. Айри спят мало, и ему для отдыха ночь длинна. Почему бы не уделить часть девочке? Та довольно зарылась в ткань, завозилась, устраиваясь надолго. И потребовала рассказать про горы.