— Она любопытна?

— Скорее взбалмошна… Если только это не мания…

— Она никогда не заставала вас с мужем?

— Не уверена… Однажды, перед рождеством, когда мы думали, что она у парикмахера, мадам вошла в довольно неподходящий момент… Мне кажется, мы успели привести себя в порядок. Я так думаю, но полной уверенности у меня нет… Она держалась как ни в чем не бывало и стала рассказывать мужу о подарке, который только что купила для сына.

— Она не изменила к вам отношения?

— Нет. Она по-прежнему любезна со всеми и держится так, будто парит над нами, как ангел-хранитель… Про себя я ее так и называю.

— Вы ее не любите?

— Себе в подруги я бы ее не выбрала, если вы это имеете в виду.

Прозвенел звонок, и девушка с облегчением встала.

— Простите, меня зовет патрон…

Взяв на ходу блокнот для стенографирования и карандаш, она скрылась за дверью.

Мегрэ остался один и уставился в окно, куда еще не проникало солнце. Шофер протирал теперь «роллс-ройс» куском замши, насвистывая какой-то привязавшийся мотив.

Мадемуазель Ваг не возвращалась, а Мегрэ продолжал сидеть на стуле у окна, не проявляя нетерпения, хотя вообще терпеть не мог ждать. Следовало бы пройтись по коридору, заглянуть в комнату Тортю и Жюльена Бода, но он не мог заставить себя подняться и сидел с полузакрытыми глазами, — переводя взгляд с одного предмета на другой.

Стол на тяжелых дубовых ножках, служивший ей для работы, был украшен строгой резьбой. Видимо, раньше он находился в другой комнате. От времени столешница блестела как полированная. Под рукой лежал бежевого цвета бювар с кожаными углами, а в открытой коробке — карандаши, авторучки, резинки и нож-скребок для подчистки помарок. На отдельном столике стояла пишущая машинка; рядом с ней лежал словарь.

Вдруг Мегрэ нахмурил брови, нехотя поднялся и подошел к столу поближе. Он не ошибся. На столе виднелась тонкая бороздка, вероятно, след от ножа, которым, должно быть, совсем недавно отрезали полоску бумаги. Рядом с коробкой для карандашей Мегрэ увидел плоскую металлическую линейку.

— Вы тоже заметили?

Мегрэ вздрогнул от неожиданности: он не слышал, как вошла мадемуазель Ваг; она по-прежнему держала в руках блокнот.

— О чем вы говорите?

— Об этой царапине. Что за безобразие портить такой чудесный стол!

— Вы не знаете, кто это мог сделать?

— Любой, кто сюда заходит. Я вам уже говорила, что ко мне ходят все кому не лень.

Теперь ему не придется искать. Еще накануне он решил осмотреть в доме все столы, так как заметил, что бумага была отрезана очень ровно, словно на машине Массико [10] .

— Если вы не против, мосье Парандон хотел бы минутку с вами поговорить.

Мегрэ обратил внимание, что в блокноте ничего не было записано.

— Вы рассказали ему о нашем разговоре?

Она ему ответила без стеснения:

— Да.

— И о том, что мы касались ваших отношений с ним?

— Разумеется.

— Не для этого ли он вас и вызывал?

— Нет. Ему действительно понадобилось получить у меня справку по делу, которое он сейчас ведет.

— Я скоро к вам вернусь. Думаю, что теперь меня провожать не нужно.

Она улыбалась.

Еще бы. Ведь он разрешил вам ходить по квартире, как у себя дома. Не так ли?

Мегрэ постучался в высокую дубовую дверь, толкнул створку и застал маленького адвоката перед огромным столом, на этот раз заваленным официальными бумагами.

— Прошу вас, мосье Мегрэ… Извините, что прервал ваш разговор… Я не знал, что вы беседуете с моей секретаршей… Итак, вы понемногу начинаете знакомиться с нашим домом…

— Не будет ли нескромным, если я попрошу вас взглянуть на второе письмо?

Мегрэ любезно протянул листок, и ему показалось, что и без того бледное лицо адвоката стало восковым. Голубые глаза уже не искрились за стеклами очков, а тревожно и грустно смотрели на Мегрэ.

— Преступление может совершиться с часу на час… Вы в это верите?

Мегрэ, глядя на него в упор, в свою очередь, спросил:

— А вы?

— Не знаю. Сейчас уже совсем ничего не понимаю. Вчера я к этому отнесся более легкомысленно. Я не думал, что это злая шутка. Я считал, что дело идет о маленькой мести, довольно хитроумной, но в общем наивной и безобидной.

— Мести? Кому?

— Мне… Моей жене… Кому угодно в доме… Ловкий способ ввести в дом полицию, чтобы нас замучили допросами и расследованиями.

Вы рассказали об этом вашей жене?

— Я был вынужден это сделать. Ведь она застала вас в моем кабинете.