— Знаешь, что, — сказала Инга, — пойдем-ка отсюда. От греха…

— Ага, — ответил он и достал из кармана заигравшую Моцарта трубку.

— Турецкий, слушаю.

— Александр Борисович! — услышал взволнованный голос, почти крик, Смешина. — С вами ничего не случилось?! Тут такое говорят!..

— А что со мной должно было случиться? — совсем спокойно спросил Турецкий.

— Мне сказали, ваша машина… — помощник будто запнулся.

— Ах, вон вы о чем? Сгорела, да. Так рвануло, что чуть даже не зашибло. Стараются ребятки господина Баркевича, так надо понимать?

— О чем вы говорите?! Мы немедленно назначим расследование!

— Бога ради, но только без меня. Мне теперь просто необходима эта… ну, релаксация. Если позволите, тогда до завтра, как договорились?

И, не дожидаясь ответа, он просто отключил телефон вообще и спрятал трубку в карман. Вместе с ключами от сгоревшей машины — улика какая-никакая.

Поворачивая вместе с Ингой за угол гостиницы, Александр Борисович вдруг остановился и хохотнул от внезапно посетившей его оригинальной мысли. Инга вскинула голову, а он подмигнул и сказал:

— Потом.

А мысль была такая: «В самом деле, если, по утверждению философов, в одну реку невозможно войти (!) дважды, то кто может запретить мужчине просто купаться?»…