– Некто Кряжин, – воодушевившись, объявил зам. – Кряжин Иван Дмитриевич…

– Позвоните во вторник, – после долгой паузы разрешил Андрей Константинович. – Нет, лучше в среду. Я как раз вернусь из командировки в Масеры, – и повесил трубку.

– Он сказал позвонить в среду, – растерянно пробормотал зам.

– Да, я слышал, – сообщил Сидельников. – Сегодня четверг, а он обещал вам разобраться с Кряжиным сразу после того, как вернется из Африки. В среду. Перед вами ему звонил негр с просьбой разобраться с Генпрокуратурой Лесото.

Зам проговорил что-то насчет: «За что мне такой удел». А Сидельников ответил: «За пособничество убийце и похитителю людей». И снял трубку с пиликающего, еще теплого телефона. Через минуту положил трубку на место, заявив, что им пора.

– Куда опять? – вздохнул зам.

– Мне – по делам. Вам – в камеру.

Киоск он нашел быстро. Разговорился со скучающей в отсутствие клиентов продавщицей и вскоре узнал, как выглядит покупатель, приобретающей в киоске по двадцать жареных сосисок за один раз. Словесное описание покупателя не вписывалось ни в один из портретов участвующих в деле фигурантов, о чем Сидельников немедленно сообщил Кряжину.

А Кряжин, выслушав приметы названного «муровцем» неизвестного, стал копаться в уголках своей памяти. Это лицо с оттопыренными ушами, светлой прической, бесцветными бровями под серыми глазами и вмятиной на подбородке он уже где-то видел, но сейчас, слушая непрерывные сообщения диспетчера о направлении движения самолета с Немировым и двумя заложниками на борту, вспомнить был не готов.

«Ан-2» удалился от шереметьевских массивов уже километров на триста, направление его движения указывало на север, и сейчас Немиров был где-то над Рыбинским водохранилищем. И вскоре пропал с экранов радаров. Через мгновение пропала и связь с пилотом.

– Он опустился до воды, – объяснил диспетчер. – И сейчас, скорее всего, попытается сменить курс.

Молчание в эфире сохранялось до тех пор, пока диспетчер не указал пальцем на зажегшуюся на экране точку:

– Он над Вологодской областью! Изменил курс на девять часов и двигается в сторону границы с Новгородчиной!

Пилот между тем на связь по-прежнему не выходил.

Из угла диспетчерской раздалось шипение, и Кряжин, держащий постоянную связь с оперативным дежурным ГУВД области, схватил с устройства трубку.

– Зритель, я Центральный, слышишь меня?

– Я слышу, слышу тебя, оперативный! – ответил, усаживаясь за стол, следователь.

– Мне сообщают коллеги из Вологодского ГУВД по направлению движения объекта. Под объектом появились два купола.

– Что? – не поверил ушам Кряжин.

– Я говорю, что на юго-западе Вологодской области опускаются два парашютиста, покинувшие ведомый объект! Слушаю указания…

Ошеломленный советник подошел к карте западной части страны, занимавшей всю стену диспетчерской, и посмотрел на район, указанный дежурным.

– Там сплошные болота… – и развернулся к Саланцеву. – Он покинул самолет с девчонкой под Устюжком! Пока туда доберутся ваши люди, они уйдут по болотам либо в Тверь, либо в Ярославль. Старый дурак!.. – Кряжин опустился на стул и стал теребить мочку уха. – Нужно было догадаться, зачем ему в самолете должны были понадобиться парашюты!

Немиров заставил пилота сменить курс над водохранилищем, объектом, где можно выйти из-под контроля радаров. С этого момента все службы, управляемые следователем, находятся в состоянии готовности. И руководители ни одной из ГУВД четырех областей, в точке соединения которых находится Рыбинское водохранилище, не могли действовать направленно, пока на радарах снова не появится светящаяся точка. Немиров вывел из строя средства связи летчика с землей, чтобы тот не успел своевременно сообщить о десантировании, и это был очень умный ход. Оборвав связь, он выиграл не менее пяти-десяти минут, а опускание под куполом займет в десять раз меньше времени.

Хотя почему «займет»? Уже заняло. И сейчас, когда Немиров спустился на землю Вологодской области, начальник ее ГУВД только начал отдавать команды по оцеплению района приземления.

– Не ожидал, – то ли спросил, то ли сознался Саланцев, подойдя к Кряжину.

– Дождемся пилота, – подумав, сказал советник. – Хотя бы послушаем, о чем Немиров говорил на борту. ГУВД Вологодчины уже в работе. Думаю, что выйти Немирову вряд ли удастся. Хотя болота… Он знал, что делал.

– Самолет возвращается, – сообщил диспетчер. Он не отрывал взгляда от экрана монитора, а Кряжин, по привычке отойдя к окну, видел, как по стеклу скользили к наружному подоконнику еще тонкие, но многообещающие капли воды. – Но он отклоняется… Ничего не понимаю.

Кряжин развернулся и вопросительно посмотрел сначала на экран, потом на диспетчера.

– Похоже, ваш мерзавец вывел из строя на самолете не одну радиостанцию! – воскликнул тот. – Наш летчик совершает вынужденную посадку у Васильевки…

– Где это? – быстро спросил советник.

– Деревня под Солнечногорском, – ответил за диспетчера Саланцев, – в ста километрах от Москвы. У меня дядька-алкаш там живет.

Следователь отошел от окна и задумчиво погладил себя по голове. За окном зарядил дождь. Мелкий, дробный, предвестник ливня, доказывающий теорию о том, что безоговорочно принимать в этой жизни нужно только три вещи: смерть, суд и дождь. Все остальное можно исправить.