— «Чья, ты думаешь, эта вина»?— передразнил меня Нацу, притягивая к себе.

Легкие касания губ и я таю в его руках.

— Тебе следует еще раз все обдумать,— хрипло прошептал парень.— Действительно ли ты хочешь быть с таким, как я?

А поцелуй считается за ответ?...

Двенадцатая встреча

Жар сплетенных тел… И тихий стон…

Домой мы шли долго. Потому что всю дорогу беспрестанно то ругались, то целовались.

— Я дома,— заходя в квартиру, вдруг тихо произнес Нацу.

— С возвращением,— так же тихо ему отвечаю.

Ожидаю увидеть сцену: «Как Нацу берет приступом холодильник», но вместо этого парень уверенно направляется в ванную.

— Я в душ,— и уже выглядывая оттуда, хитро вопрошает.— Ты со мной?

Бросаю на него испепеляющий взгляд – у меня еще осталась моя девичья гордость. Совсем немного, но на отказ от совместного принятия ванны хватает.

Теплые струи воды успокаивали. Все мысли и волнения исчезли, словно дурной сон, осталась только усталость от пережитой нервной недели.

Нацу сидел на кровати, устремив задумчивый взгляд в противоположную стену. Теперь, при комнатном свете, я могла хорошо рассмотреть его татуировку. Дракон был действительно золотым, а глаза… Глаза были, как у Нацу. Такими же серо-зелеными и чуть с хитринкой.

Не удержавшись, нежно поглаживаю Нацу по спине, отчего парень вздрагивает, возвращаясь из своих мыслей обратно в комнату. Мои руки не останавливаются – обвивают его шею, а губы ласково прикусывают ухо.

— Даю тебе последний шанс одуматься,— хрипло шепчет розоволосый, напрягаясь.— Потом будет поздно – я никуда тебя не отпущу. Ты будешь только моей…

— Меня устраивает такая перспектива,— тихо мурлычу, прижимаясь к нему всем телом.

Да, я знаю, чего хочу, и знаю, что получу это. Мне всего лишь надо развязать поясок халата… Бесстыдно посмотреть в его глаза и сказать…

Яростный, ненасытный поцелуй. Горячие руки, которые не то снимают, не то сдирают с меня последнюю преграду между нашими телами. А затем спиной ощущаю прохладу простыни и жар тела на мне. Я и он просто сгораем от неудержимой страсти. Никаких мыслей в голове, все чувства сосредоточенны на прикосновениях.

Читая романы и подслушивая рассказы одноклассниц в старшей школе, всегда предполагала, что в «первый раз» ощущаешь в первое мгновение только боль и лишь затем удовольствие. Нацу вошел в меня медленно, как-то даже плавно и осторожно. Замер, привыкая к новым ощущениям, и вновь повторил движение. Никакой боли не было, только неведомое мне ранее чувство, когда в низу живота появляется тягучий ком, учащается дыхание и возникает непреодолимое желание сильнее прижаться к этому горячему телу. Из груди вырывается протяжный полувздох – полустон. Ногти впиваются в спину. Движения ускоряются и наружу вырываются какие-то звериные инстинкты…

— На-ацу!!!

Несколько мгновений мы просто лежим, приводя дыхание в норму. Нацу целует меня в висок, что-то ласково шепча и уговаривая меня поспать. Послушно закрываю глаза – слабость во всем теле и неимоверное блаженство не оставило сил ни на что.

Тоненький лучик, просочившийся сквозь неплотно прикрытые шторы, подсказывал, что утро наступило давным-давно. Розоволосая голова покоилась на моей груди, дыхание ласкало кожу и, одновременно было щекотно.

Пытаюсь незаметно выскользнуть из горячего плена парня, но разве от него скроешься? Рука властно притянула меня к себе, и послышался ленивый голос Нацу:

— Куда это ты собралась?

Вместо ответа мой живот довольно голодно заурчал. Еще одно урчание, только уже исходившее не от меня.

— Собираюсь приготовить завтрак-обед,— улыбаюсь и ласково целую Нацу.— Ты ведь тоже проголодался?

Готовили мы вместе. Вернее, я готовила, а парень стоял сзади, крепко меня обнимая и иногда касаясь губами шеи. За столом снова ведем себя жутко не прилично. Сидеть на его коленях и кормить с ложечки, было смешно и непривычно.

На лице Нацу блуждала улыбка. Нет, не та насмешливая или хитрая, которую очень часто вижу, а искренняя, счастливая улыбка человека, нашедшего то, что он так долго искал.

Не имеет смысла описывать, чем мы занимались весь день и вечер… И даже часть ночи…

— Сегодня идем на свидание.

Желание было предъявлено посреди обеда и удивленно воспринято обществом. Общество состояло из одной, слегка не выспавшейся, блондинки и двух псов, наконец-то вернувшихся домой.