Книга для чтения вне помещений и в помещениях
вернуться

Скарынкина Таня
Шрифт:

После ужина в Лиссабоне

Сколько раз я говорил вам, парни,

чтобы вы бросали это ковбойское дерьмо.

Вернер Херцог, «Плохой лейтенант»
Русалочка вносит коктейль после ужина можно остервенение зреет в груди хорошо что руки пусты .и когда она вышла из комнаты заговорщицки расхохотались все трое собирались куда-то плыть только дети вниз по реке пароходом ей же все равно куда по какой воде хоть в сугроб головой .не может же длиться вечно эдакое времяпрожигание требует пустоты начинания .распаленные близостью солнца кокотки ранее других заявились провожать конину с утра подавали как во времена покорителей Запада и юных большевиков те кожу жевали ремня для скрепления памяти дней когда рушились здания звенели подпорки мостов рельсы пылали усугубляя ночь .короче дело велось к мировому чемпионскому перевороту когда разносортица устремится к единому цвету но сегодня вокруг одна лишь проклятая современность и не охотится мне не хочется.

Сороки сроки подменили

и валик неизбежности дождя

намного позже раскрутили

Сороки неизбежности двоились четверками перелетали в сад кормились хорошо и выглядели удачно со стороны заката будто не сотни лет назад их вывели а лишь позавчера.

Для отрывного

порнографического календаря

Избранным своим чернильным почерком потому что правою рукою как и другою движет отчаяние сочиняю по чистой пыли про неестественно-дикие очень близкие отношения : мы не хватали как в детстве с ножа даже намека не было на соревнование на пружинную койку ложились дрожа двигались в положении лежа над простынями сгорали подушки делались угольными складочки к вечерней заре приспосабливая утро укоризненно пели сверчки : когда же когда же человеческие особи устыдятся и окрасятся пятиконечными кисточками когда же когда же завьются барашки целомудрия на изгибах последней неразбавленной речки?

Любовные записки Пушкина

Разве Пушкину хотелось пистолетный поцелуй? 1.(а помнишь ли читали мы любовные записки «мои жонки литовски желтоглазы грудасты») в мягкий тюк стихотворений он укладывал себя 2.(«девки просыпаются пена молодости на поверхности мятные пастилки что ли до утра они жевали») хватились городские товарищи а Пушкина-то и нету 3.(«что с того что баба гнется под натруженной рукой словно шея полководца перед раннею войной») разместился в посторонних на тряпичные куски с городской библиотекаршей прощался в две щеки 4.(«слово «постель» опустело над словом «балкон» оригинального неба узор») .больше мы о нем не заговаривали приторговывали рабочими инструментами а все мимо сна.

Воспоминание о стадионе

Куст еды выплывает из школьной столовой за такое время сто пятнадцать человек могут отдалиться и приблизиться к участку полузакатного стадиона отовсюду вокруг благоухает шиповник в нестойких помятых чашечках копошатся шмели ребята играют в мяч на фоне серого кирпича величавые будто валеты это начало каникул мы подходим к неправдоподобно высоким качелям и в то время как одна взрослая девочка медленно поднимается другая опускается подрагивают банты.

Гуси на закате

Гуси так и не вышли с машинного двора ждали хозяина за воротами хозяин поливал у ворот сухие кусты когда он вернулся обратно во двор сворачивая зеленый шланг гуси загагакали побежали следом наперегонки белый даже взлетел на полметра сквозь растопыренные перепонки замандаринился свет закатного солнца серый бежал внизу.

Я ничего не понимаю моя Москва

Я ничего не успеваю моя Москва моя Москва боюсь и ненавижу самого себя самого себя знобит гигантскую столицу а ты микроб а ты микроб на горке вышитой подушки удлиненное лицо удлиненное лицо и я не прочь провалиться в ночь на дно коробки на дно коробки куда не попадает луч потемки потемки курицу различить невозможно не то что других уродцев не то что других уродцев у нас шепотом и быстро поется будто нарочно будто нарочно и только за низкими окнами расплескивая лужицы расплескивая лужицы грохочут бедер бидонами сторожихи сторожихи.

Покатигорошины

Живешь в себя вмещая оркестры и катки километровые гирлянды разнокалиберных огней малейшее изменение воздуха декабря и будто в лихорадке сжимается река выкатывают конькобежцы переключаются огни электрические натягиваются между нами голоса сердца быстрей лупасятся дрожит живая жизнь для раздвижного воздуха произносим по складам: — Мы по-ка-ти-го-ро-ши-ны по-клон-ни-ки зи-мы мы мо-ло-ды по глу-пос-ти мы сы-ты без ед-ы! .несемся по поверхности и переходим в дым.

Гербера гниющая или настроение лица

Греты Гарбо

в «Анне Карениной» 1935 года

1 В который раз вытаскиваю из ямы дорогую покойницу и ничуть не страшно поэзия сама собой вызревает начинкой для взрослых не имеющих гордости чем-то вроде идеи к обеду например 2 и все посмотрели на Грету Гарбо как на великую невидимку мы прошли вместе с ней через комнаты сквозь Каренина худосочного через Вронского-жеребчика сквозь положенное и неположенное миновали дворы и вышли к вокзалу 3 положил господь мешком на рельсы а когда-то была легка совершенно здорова и умела курить мне хотелось людей но они не давались такой мне запомнится жизнь .редко человеку бывает хорошо да и то больше на фотографиях.