Четверть века – очень большой срок, особенно в жизни такой огромной страны, как наша. Людям свойственно сравнивать день сегодняшний с тем, что было на пороге истекшего «круглого» периода, подводить итоги. За пороговое время мы взяли завершающие полные годы существования СССР, 1989-й и 1990-й (что касается 1991-го, он уже был неполным), и, еще не думая о книге, предприняли ряд сравнений, чтобы проследить, что и в какую сторону развивалось за эту четверть века. Особенно удивить нас, кажется, не должно было ничто, ведь все главные события этого времени разворачивались более или менее у нас на глазах, – но удивило. Погружение в толщу ушедших лет многое открыло по-новому. Главным – и неожиданным – из наших выводов оказался такой: в 1989–1993 годах Россия пережила великую демократическую революцию, одну из самых поразительных в мировой истории, а затем, по ее следам – вопреки всем скептикам, – выдающуюся положительную эволюцию, но пока еще не решилась в этом признаться даже самой себе.

Само словосочетание «Демократическая революция 1989–1993 годов» вызывает удивление у большинства. Какая? Каких годов? Трудно не прийти к выводу, что революционный характер событий тех лет сознательно принижался и продолжает принижаться. И даже можно понять почему.

Наследники демократической революции не объявляют себя таковыми, потому что опасаются оттолкнуть часть избирателей (хотя привлекли бы другую часть). Стесняясь объявить себя наследниками демократической революции, люди власти позволяют потерпевшим поражение кусок за куском отвоевывать ранее утерянные позиции. Чем это опасно? Тем, что мало-помалу наши центристы могут съежиться во внеидеологический нуль, а двумя главными соперниками в борьбе за души людей у нас останутся сталинисты и либертарианцы. Избави нас Бог от такого выбора и от таких выборов!

Помня, что уже в 1927 году большевики с ликованием отмечали «10-летие Великой Октябрьской Революции» (все три слова с большой буквы), а режиссер Эйзенштейн сваял фильм «Октябрь» со сценами «взятия Зимнего» (которые затем было велено считать документальными), мы ждали, что в 2001 году в новой России появится хотя бы такая малость, как фильм «Август» о ключевом событии нашей Демократической революции – поражении августовского путча 1991 года. Но никто не озаботился снять такой фильм. В 2011 году мы, признаться, такой фильм уже и не ждали.

События, произошедшие в России в рассматриваемые годы, имели воистину исполинские последствия для всего мирового развития. Но мы эти последствия рассматривать не будем. Внутрироссийские метаморфозы мы тоже ограничим общественно-политическими и лишь отчасти экономическими, оставив за скобками многое – от вооруженных сил и внешней политики до финансов и спорта: у нас нет желания делать толстый том. Мы поведем речь о наиболее чувствительном, о том, что волновало людей все эти годы и уже поэтому обросло – не могло не обрасти – мифами. Эти мифы мешают ощутить новую Россию как страну исторического успеха, именно поэтому их продолжают фабриковать противники происходящего.

Есть мифы демографические (рождаемость падает, население тает, мигранты теснят коренных жителей, лучшие люди покинули страну, работать скоро будет некому), есть публицистические («Россия потерпела поражение в холодной войне», «СССР – утерянный рай», «Мы живы благодаря нефтяной игле», «Коррупция – смертельная болезнь России»), есть «кризисные» (в России упадок экономики, упадок образования, упадок культуры и интеллектуальной жизни, упадок нравственности). Мы покажем, что это именно мифы.

Но главное внимание мы уделим самому чуду Преображения России, в возможность которого почти никто не верил, пугая, что смена социально-экономической формации чревата голодными бунтами и «войной всех против всех». Мы покажем, как, преодолевая завалы проблем, происходил переход к рыночным отношениям и новой политической системе, расскажем о внутренней готовности россиян 80-х к этим переменам и о великой импровизации первопроходцев рынка, оценим перспективы и человеческий потенциал предпринимательства в нашей стране.

Корни всех наших современных проблем и трудностей уходят в советское прошлое, но, хотя нам не устают навязывать «старые песни о главном», российское общество уже вполне адаптировалось к новым временам и приняло перемены. Победа над утопией состоялась, никогда в своей истории Россия не жила так хорошо, как сейчас. Не стоит бояться сглазить, спугнуть удачу.

Попробуйте задать своим знакомым вопрос о самом главном событии нашей истории в ХХ веке. Мало кто ответит правильно. Хотя ответ, если вдуматься, очевиден: этим событием было одоление тоталитарной богоборческой утопии, возврат нашей родины к цивилизационному выбору, который не ставился под вопрос на всем ее пути от Крещения в 988 году и до переворота 1917 года. В отличие от Германии, Италии, Японии или Кампучии мы победили свою разновидность тоталитаризма сами, собственной волей и силой. Сегодня значение этой победы затеняют исполинские потрясения ушедшего века, а также неизбежные и досадные ошибки переходного периода, но чем дальше в прошлое отдаляется эта победа, тем четче проступает ее провиденциальный смысл.

К какой дате приурочить победу над утопией? Назвать какую-то одну невозможно, на рубеже 80-х и 90-х есть ряд таких дат, последняя из которых – 25 декабря 1993 года, день принятия новой российской конституции. Она окончательно упразднила «власть советов», более известную как «советская власть». Это строго юридическая точка зрения.

Итак, Новая Россия, наследница России исторической, существует даже по самому минимальному счету уже более двух десятилетий. Предшествовавшие им 70–75 (как считать) лет утопии на фоне нашей многовековой истории – краткий эпизод. Он не будет вычеркнут, тем более не будет вычеркнута положительная часть советского наследия. Народы живут без перерывов, им необходим весь их исторический и духовный опыт, включая горький, изъятия не уместны. Никто не вычеркнет и поразительное наследие нашей эмиграции, Зарубежной (или Второй [1] ) России.