– Виктор Аркадьевич, это шутка?

– В сторону! В сторону шутки, Струге! – готовый к этому звонку, вскричал председатель. И тут же использовал запрещенный прием: – Будете упрямиться, позвоню Лукину.

Это был удар ниже пояса. Откровенная вражда Струге и председателя областного суда Игоря Матвеевича Лукина была известна всем. За нежелание вливаться в команду подчиненных Игорь Матвеевич не любил Антона Павловича уже почти десять лет, и эта нелюбовь иногда принимала занятные формы. Лукин давил, Струге не прогибался, и этот возвратно-поступательный механизм не останавливался ни на минуту. Едва появлялось обстоятельство, которое по всем объективным причинам Струге могло не нравиться, Лукин это обстоятельство усугублял. Теперь же, если Николаев позвонит Игорю Матвеевичу и сообщит, что судье угрожают, Лукин отмахнется:

– Судья Струге – мужик здоровый. Ему угрожает лишь обострение панкреатита.

Но едва Николаев упомянет о том, что Антон Павлович от охраны отказывается и делает это весьма энергично, Лукин использует все свои связи, чтобы приставить к судье не двух сержантов, а взвод патрульно-постовой службы.

Струге это знал, поэтому молчал, выслушивая убежденные восклицания Николаева, и, едва тот закончил, повесил трубку.

Двое, готовых ко всему, сидели напротив него, как молодцы из русской народной сказки. Повернешь волшебное кольцо – и… «Что прикажешь, хозяин?!!» Но, в отличие от сказочных, в глазах этих, милицейских, желание исполнять любой каприз не светилось. Струге смотрел на них и думал о том, что мозг этих крепких ребят из низовой службы органов внутренних дел запрограммирован командиром весьма ограниченно. Капитан, воткнув козырек фуражки в переносицу рыжему, говорил следующее:

– Он на работу – вы с ним! Он в процессе – вы в зале. Он домой – вы рядом. Он в сортир – один держит руку на рычаге сливного бачка, второй разматывает бумагу! Узнаю, что, начиная с половины третьего сегодняшнего дня Струге появился где-то один, – уволю!!

И, убедившись, что на часах двадцать семь минут третьего, отправил две тени судьи Струге к нему на работу.

– М-да… – еще раз произнес Антон.

Молодые люди, и без того с волнением приступившие к неизвестной им работе, заметно засуетились. Что означает это «м-да», они не понимали, поэтому взгляд рыжего стал еще более наглым, а второй, чернявый и коротко стриженный, поерзал на стуле.

– Как зовут-то? – обреченно спросил Антон.

– Сержант Звонарев и младший сержант Крыльницкий.

Алиса прыснула.

– По имени, по имени-то как зовут? – настоял судья.

Оба покраснели, и сержант разговорился:

– Глеб… Егор… Я – Глеб.

В ближайшие четверть часа выяснилось, что рыжий служит четыре года, а его младший коллега – два. Крыльницкий живет в Центральном районе, а Звонарев в Кировском. И что Глеб имеет мотоцикл «Урал», а Егор – мастер спорта по боксу.

– Где занимаешься? – тут же поинтересовался, задетый за живое, Струге.

– В «Динамо». У Кисина. Только я уже не занимаюсь, некогда. А вы тоже боксировали?

Струге вздохнул и стал размышлять над тем, куда деть тех, кто по всем понятиям теперь не должен отходить от него ни на шаг.

– Значит, так… Мотоциклист сейчас отправляется в банк. Там работает моя жена. И с этого момента ты становишься ее тенью. Егор Крыльницкий остается со мной и охраняет меня. Жене я сейчас позвоню.

– Не положено… – донеслось до ушей Струге в тот момент, когда он уже поднес трубку к уху.

На другое, собственно, Антон и не рассчитывал. Ребят озадачили, и вряд ли они собираются нарушать инструкции с первой минуты нового задания. Разведка боем результатов не принесла.

– Нам обоим приказано быть рядом с вами, – упрямо повторил сержант. – В отношении жены инструкций не было.

Антон посмотрел на Алису, которая живо интересовалась всем происходящим, и с досадой почесал висок.

– Мужики, если возникнет экстремальная ситуация, мне гораздо легче будет спасти жизнь одному, чем двоим.

На это милиционеры не рассчитывали. Вызовом такие слова, конечно, назвать было нельзя, но чувство глубокого оскорбления, выслушав их, они все-таки испытали. На лицах молодых людей, сменяя друг друга, заиграли саркастические улыбки и ужимки растерянности. Судья на вид был мужиком ладным, но такой дерзости от него, наряженного в мантию, смахивающую на платье, они не ожидали. Рыжий перевел взгляд на Алису, шарм которой обнаружил лишь в тот момент, когда она усмехнулась, но встретил не поддержку, а такой же наглый взгляд. Она кивнула ему, подтверждая слова судьи, и старший из будущих телохранителей растерялся окончательно.

– А с женой если что случится? – продолжал натиск Струге. – Что толку от того, что вы будете пасти меня, как корову, а в это время кто-то ударит по моему самому больному месту?

– Да кто ударить-то должен? – не выдержал, продемонстрировав понимание ситуации, сержант.

– Во-о-от, – успокоился Струге. – В этом все дело. Освобождается уголовник, Кургузов его фамилия…

И через четверть часа Антон своего добился. Разбил «группу преследования» на части, чем полностью уничтожил ее предназначение. Звонарев, к его великому неудовольствию (секретаря с ним судья не отправил), вышел из кабинета и направился в банк, а Крыльницкий, потеряв орган управления своими последующими действиями, уселся в дверях.