Шрифт:
– Ловко. – Энтузиазма в голосе Вадима я не слышал. – И все-таки, Струге, ты что-нибудь понимаешь в этой комбинации с героином?
– Пока ничего.
– Я тоже, – признался прокурор.
В кармане Вадима, как он и обещал, запиликал какую-то идиотскую мелодию мобильный телефон.
– Я слушаю! Да... Да... Что?! Я понял.
Наблюдая за разговором Вадима, я уловил, как он в какое-то мгновение скользнул по моему лицу взглядом и тут же отвел его прочь. Как-то странно он на меня посмотрел...
Пащенко между тем захлопнул крышечку телефона.
– Антон... Ты только не волнуйся...
– Что случилось? – Я услышал, как дрожит мой голос.
– Ерунда какая-то получается, Антон...
– Я спросил тебя.
– Сашу... Ей-богу, ерунда какая-то получается...
– Что с женой?!!
– Твою Сашу в банке задержали с поличным на взятке.
Глава 9
Я стоял, а он сидел. Развалившись на стуле. Он видел во мне не уважаемого в городе человека, а козявку, которую мог одним щелчком отправить куда-нибудь под стол. Дознаватель УБОПа, в костюме стоимостью тридцать долларов, но с огромной золотой печаткой на безымянном пальце левой руки, сидел и дрыгал ножкой. Он даже не изменил вальяжной пошлой позы, когда увидел меня.
– Я могу с ней поговорить?
– Вы же знаете закон. – Он улыбнулся и продемонстрировал мне два ряда зубов, наполовину уничтоженных кариесом. – Сейчас это невозможно.
Мне напомнили о законе.
– Я сейчас пришлю ей адвоката. Он ей нужен с момента задержания.
– Она сама юрист. – Та же улыбка, только на этот раз с оттенком злобы. – И про адвоката ничего не говорила.
– Об.
– Что «об»? – Улыбка дознавателя исчезла.
– Об адвокате, а не про адвоката. Про него она ничего не должна говорить. Про себя он сам расскажет. И покажет. А она может лишь заявить о нем. И я уверен, что говорила. Потому что она на самом деле юрист. И очень хороший.
– Хороший не хороший, а взятки берет как-то неумело...
Я склонился над столом.
– Вот в этой книжке есть четырнадцатая статья. – Я постучал пальцем по корочке книги, лежащей перед дознавателем. В ней находилось не менее сотни бумажных закладок, и все они были подписаны. – И там разъясняется, когда человека можно назвать преступником. Поэтому, пока нет приговора суда, ты не смеешь так говорить про Александру Струге. На этот раз – не «об», а – «про»!..
– Ну, ладно, ладно... – Весь вид этого человека обещал гнусное продолжение фразы, и он не обманул мои ожидания. – Не нужно меня учить. Дома-то соблюсти закон не можете, а в суде-то...
Первым среагировал Пащенко, стоящий за моей спиной. Уловив знакомое ему с детства мое движение правым плечом, он незаметно для дознавателя вцепился мертвой хваткой в рукав моей дубленки. Этим он уберег меня от совершенно ненужных объяснений в будущем.
– Насколько сильна доказательная база? – Он вышел из-за моей спины и разрядил обстановку.
Только сейчас, когда гнев отхлынул, мне пришло в голову, что все поведение убоповца спланировано заранее и рассчитано на мою естественную реакцию. Что может быть краше федерального судьи, расквасившего нос сотруднику милиции в тот момент, когда тот исполнял свои служебные обязанности? Красота! Красота, в полной мере характеризующая федерального судью.
– А какая еще нужна база? – Казалось, убоповец даже огорчился из-за того, что ему только что сохранили здоровье. – После того, как шантажируемый фигурант вышел из кабинета юриста банка Струге Александры Андреевны, туда вошли наши сотрудники и обнаружили на столе, среди прочих документов, конверт. В конверте оказались две банкноты номиналом в сто долларов. Эти купюры были отданы нашими сотрудниками фигуранту для вручения госпоже Струге в качестве требуемой взятки. Их номера были заранее переписаны и впоследствии сверены с актом вручения денег. Все происходило в присутствии понятых, так что...
– Что происходило в присутствии понятых? – спросил я, на всякий случай отойдя от милиционера на безопасное расстояние. На безопасное для него. – Вручение конверта госпоже Струге?
– Нет, выемка конверта со стола госпожи Струге.
– В сейфе УБОПа не нашлось больше купюр? – Я пытался завязать пальцы на своих руках узлом, выломать их, свинтить в кукиш, лишь бы не дать сжаться в кулак. – Только две? Ты знаешь, любезный, сколько долларов Александра Андреевна Струге получает ежемесячно в качестве заработной платы? Приблизительно в десять раз больше. Без премиальных. Интересно, что фигурант хотел получить с нее за двести баксов? Плевок в переносицу?
– Жадность, она границ не имеет. – Втягивание соплей через нос в рот, плевок в рядом стоящую урну. Более отвратной картины я не видел.
Странно, но именно после этой фразы я успокоился окончательно. Улыбнулся, за что в награду тут же получил приз в виде поощрительного взгляда Пащенко: «Ну, ты же сам понимаешь, что происходит...»
Я понимал, потому и успокоился. Если бы не мысль о Саше, которая сейчас сходит с ума от случившегося, я вообще чувствовал бы себя расслабленно. Кстати, а где сейчас сходит с ума моя Саша?