– А? – я оглядывалась по сторонам в поисках подвоха.

Вдруг встала единственная женщина в комиссии.

– Я наблюдала за вами, - сказала она, - ваша песня появилась у вас в голове после какой-то мысли. Именно так. Я видела как вы писали текст. Вы отбивали ножкой ритм, а левой рукой мелодию. Вы не писали стихи, как остальные, вы сразу услышали саму музыку. Вы почувствовали вкус и цвет всей песни сразу. А это самый большой талант.

– Да, - кивнул головой председатель, - Кашиваги-сан права. Мы всегда выбираем десять человек, но сегодня мы выбрали одиннадцать. И вы единственная, кто не подлежал обсуждению.

– Встретимся вечером, в шесть часов и проведем последний конкурс, - сказал, вставая, тот молодой композитор. – А пока, до свидания.

Я вышла на негнувшихся ногах и сразу же увидела ребят в компании какого-то черноволосого. Вдруг он обернулся и я в шоке уставилась на И Чжона. Как же так? Что он здесь делает?

***

Мы втроем подошли к подруге.

– Ну как, Га Ыль? – спросил обеспокоенно Джи Хва.

– Я прошла. Последний конкурс для одиннадцати человек сегодня в шесть вечера.

– Для одиннадцати? – спросил я.
– Ведь всегда выбирали десять!

Девушка повернула ко мне голову и посмотрела как на надоедливое насекомое.

– Да, - послышался тоненький голосок, - она прошла без конкуренции, как одиннадцатая участница.

Мы повернулись к говорившей девушке. Короткая стрижка «под мальчика» удивительно ей шла, вот только волосы интенсивного красного цвета выглядели немного странно, зеленые глаза лучились веселостью и задором. Для девушки она была довольно-таки высокой, где-то 172-175 см. На майке спереди сияла надпись на английском в переводе означавшая что-то вроде «Не твое – не пялься». Девушка улыбнулась.

– Вернее она прошла как первая участница, мы все после нее.

Га Ыль зарделась от похвалы.

– Спасибо, - тихо сказала она.

– Казушима Хару, - протянула руку красноволосая.

– Чу Га Ыль,- улыбка в ответ.

– А вот я не прошла даже в двадцать пять лучших, - вдруг сказала еще одна подошедшая девушка.

Мы повернулись на ее голос и остолбенели. Близняшки! Вот только у Казушима два, волосы были розовые.

– Казушима Аки, - представилась она.

– Очень приятно.

– Может быть, пойдем поедим? – спросил я.

– Конечно, - в один голос согласились сестры.

Да и братья не были против. Так что Га Ыль осталась в меньшинстве. Мы вшестером оккупировали столик в какой-то кафешке. Обе пары близнецов быстро нашли общий язык, и как-то незаметно вообще исключили нас с Га Ыль из разговора. Удивительно, но девушку это кажется вообще не волновало.

– Я на минуту, - сказала черноволосая, вставая и направляясь в дамскую комнату.

Я хотел поговорить с ней без свидетелей и решил пойти за ней следом.

– Га Ыль! – окликнул я девушку.

Когда она обернулась, я взял ее за руки и не позволил вырваться.

– Я хочу знать, что означают те документы, которые ты мне послала.

– Ты их хотел.

– Нет! – воскликнул я.
– Ты ведь знаешь...

– Не знаю! Ты хотел документы, ты их получил, и довольно-таки бесцеремонно «подшутил» надо мной. Вообще-то мужчины, а я имею ввиду настоящих мужчин, так не поступают. А ты воспользовался тем, что я была пьяна и...

– Да, но я не мог поступить иначе!

– Неужели? – она удивленно вскинула брови.

– Да, я понял, что влюбился, что ревную тебя. Я видел как ты танцевала с Лин Ки, а ревность сжигала меня заживо...

– Нет! – холодно отрезала она. – Люди, которые любят, так не поступают. А ты всего лишь уязвлен, что я не пала к твоим ногам, как все остальные девчонки. Это не любовь, это – твое мужское самолюбие. Больше ничего. Все, И Чжон, разговор окончен, больше нам не о чем разговаривать.

– Га Ыль! – воскликнул я, но черноволосая вырвала руки и ушла.

***

Черт! Как же тяжело не поддаться очарованию этих глаз! Я ушла из кафе, оставив ребят. Неважно! Они знают, где меня искать. Я просто все это время просидела в холле здания Johnny & Associates. В половине шестого начали приходить ребята, которые поступили. Разговаривать не хотелось. Вошли братья и близняшки. Я улыбнулась. Они так очаровательно выглядели вместе. Следом вошел И Чжон, улыбка сразу же погасла. Слава Богу в тот момент вошел председатель комиссии и начал говорить.