Шрифт:
Следующие несколько дней мои смены не совпадают с его расписанием, затем наступают выходные, и он уезжает в Ланкастер. Эван уже не ездит туда так часто, как раньше, всего раз в месяц. В этот раз я рассчитывала, что он откажется от своей поездки, чтобы разобраться с нашей неразрешенной проблемой. Люси снова встает между нами, и я гоню отчаяние прочь. Его близняшка. Сестра, страдающая от продолжительной болезни. Конечно, его тяга к ней в разы больше. Мы переписываемся, но не разговариваем, и тяжесть происходящего душит меня.
Эбби сидит в гостиной, закинув на кофейный столик ноги в огромных носках. В руках она баюкает кружку, из которой пьет кофе во время просмотра телевизора.
— Эвана сегодня не будет? — спрашивает она.
— Не будет, он в Ланкастере.
— И на этой неделе Эвана тоже не будет? — Она обращает ко мне сосредоточенное лицо. — Все в порядке?
— Да.
— Эм. Я тебе не верю. Вид у тебя уж больно несчастный.
Эбби преодолела гедонистическую стадию11 и теперь плотно закрепилась на стадии «я близка к отчислению, начну учиться». Возможно, существование моей птицефабрики показало ей, к чему не стоит стремиться. Но что бы ни послужило причиной, сейчас нам намного лучше друг с другом. Почти так же, как до универа. Она встречается с другим парнем со своего факультета, Кайлом. Кайл более спокойный и по-настоящему приятный. Он кардинально отличается от ее предыдущих бойфрендов. И что особенно странно, она не воспринимает эти отношения слишком серьезно. Что отчасти даже иронично, учитывая страдания, которые я испытываю в связи со своими отношениями.
— Все в порядке. — Я ставлю кружку.
— Он злится из-за твоего отъезда?
— Он сказал, что не хочет, чтобы я уезжала.
Эбби кивает, двигая плечами как мудрая женщина.
— Разве можно винить его в этом? У вас ведь все было прекрасно.
— Но я должна уехать. Должна сделать это. Ради себя. — Слова прозвучали резче, чем хотелось бы.
Она вскидывает руки в защитном жесте.
— Эй, тебе не нужно спорить и со мной тоже. Я просто не вижу необходимости уезжать так скоро.
Я уже думала об этом. Тысячу раз.
— Если я не уеду сейчас, то не уеду уже никогда. Если я подожду, обязательно появится что-то, что остановит меня. Поэтому сейчас самое подходящее время. Для меня. — Слова звучат словно заготовленная речь для убеждения. Может, я хочу убедить саму себя?
Эбби пододвигается к телевизору и выключает его.
— Даже если ты потеряешь Эвана?
Мы смотрим друг на друга, и я вижу девочку, с которой ходила в начальную школу, подругу, которая помогла мне склеить разбитое сердце после первого расставания в четырнадцать лет. Человека, который знает меня так же хорошо, как я сама, который знает, откуда я родом, и сам пришел из тех же мест.
— Эбби…
— Ребята, вы близки. По-настоящему близки. Я не встречала никого похожего на вас. И вам удается встречаться, не навязываясь и не впадая в безумие.
— Если мы близки, то год порознь ничего не изменит. — С губ слетают слова, которые я никогда не произносила вслух. Год порознь. Вдали от Эвана. Разве я могу отмахнуться? Как я могу хотеть, чтобы Эван признался мне в любви, и при этом хотеть уехать от него? В сердце вклиниваются сомнения, о которых я раньше не думала. А ведь я очень много размышляла над этим.
Эбби наклоняет голову.
— Не будь наивной. Может произойти все, что угодно. Ты вернешься совершенно другим человеком, да и Эван изменится после твоего отъезда. Он все-таки парень, и сколько бы раз он ни говорил тебе, что любит, едва ли он станет хранить тебе верность.
Я проглатываю, подступающий к горлу ком.
— Он не говорил.
— О чем не говорил?
— Не говорил, что любит меня.
Голова Эбби откидывается назад, как у людей, обескураженных признанием, которого они не ожидали.
— Серьезно? Ни разу?
— Ни разу.
— И даже после… ну ты знаешь. Или по пьяни?
— Нет. Никогда.
— Но он любит тебя, — произносит Эбби в слепой уверенности. Так, словно в ее голове нет ни тени сомнения в этом, и мне очень хочется, чтобы она поделилась со мной своей уверенностью.
— Возможно.
— Да брось. Вы любите друг друга. Разве пять месяцев с небольшим не подтверждают этого? Боже, да я мечтаю, чтобы парни смотрели на меня так, как он смотрит на тебя.
— Как?
Эбби пододвигается ко мне.
— Так, словно звезды исчезнут с неба, если тебя не станет.
Мне больше нечего сказать, она права. А я дура.
— Он никогда не говорил, что любит тебя в ответ на твое признание? — спрашивает она.
Я закатываю рукава.
— Я тоже не говорила ему об этом.
Эбби качает головой.
— Значит, вы оба хороши.
Сев обратно рядом со мной, она кладет руку мне на колено.
— Несс, тебе не тринадцать. Это не соревнование «кто первым признается в любви». И если из-за этого твои отношения могут разрушиться, то зачем молчать?