Я была приятно удивлена. Да он подготовился так, будто на свадьбу шел!

То почтение, которое оказывал гость незнакомой хозяйке незнакомого дома, вызывало уважение. Если это в традициях грузинского народа, то они мне определенно нравились!

Мужчина смущенно улыбнулся и тихо сказал с легким грузинским акцентом:

– Здравствуй, Оля! Я Отари. Поздравляю тебя!

И протянул мне розы.

Представление о грузинах у меня было тогда поверхностное и противоречивое. Оно складывалось из впечатлений от комедийных фильмов с участием Вахтанга Кикабидзе и общения с грузинскими продавцами на Палашевском рынке. Герои Кикабидзе внушали мне, что грузины - простые, сердечные и очень наивные, вплоть до дурости, люди. А на рынке я видела неопрятных, гортанно-крикливых и лукавых торгашей. Их наглые обращения 'Слюшай, дарагая!' и 'Красавица, пастой!' вызывали у меня тревожную брезгливость. А еще я помнила, что они били маленькую Ляльку с Лисы - за то, что она воровала у них орехи...

Отари не походил ни на одного грузина, что я видела в кино или в жизни. Он был стильно и опрятно одет: элегантная черная рубашка, модные вельветовые джинсы, до блеска начищенные мужские туфли. Он был красив. Чистый лоб, выразительные карие глаза, спокойный взгляд из-под длинных ресниц, мягкая улыбка, мужественный подбородок с глубокой ямочкой... В коротких черных волосах этого молодого мужчины поблескивала ранняя седина. Почему?..

Я смотрела на него и вдыхала запах подаренных им роз. Мной овладело странное чувство... Это было нечто вроде абсолютного душевного равновесия, блаженного покоя. Как будто я долго где-то бродила, что-то искала, не зная точно, в чем лежит моя забота, и вот... Я нашла место, в котором душа мгновенно раскрылась навстречу солнцу и стала свободной. Счастливой... За спиной звучала песня АВВА 'Boom-a-boomerang': 'Love is always around and you can look for it anywhere...' ('Любовь всегда вокруг нас, и ты сможешь найти ее где угодно...') Отари перестал улыбаться, его взгляд изменился: я утонула в глубине его глаз. Сердце занялось нежной тоской...

Я замерла. Я никогда не испытывала ничего подобного. Я не знала, что думать.

Знала только моя душа.

Отари вытянул ту самую карту любви...

– Эй, Платонова!
– донесся откуда-то издалека голос Мишки Ефремова.
– Ты чего? Скажи, куда все это сваливать!
– Он указал вытянутым подбородком на пакеты у себя в руках.
– А то ведь уроню!

Я опустила глаза, еще раз вдохнула нежный аромат роз и сказала ровным голосом:

– Миша, проходи в комнату и поставь пакеты на тахту.

Мне нужно было время, чтобы прийти в себя.

На Отари я теперь смотреть боялась. Отвернулась и тихо позвала:

– Пойдем!

Это вышло само собой - обратиться к нему на 'ты'. Он был намного старше меня. Мы только-только познакомились, не стали даже приятелями. Он не сказал мне и десятка слов. Этот мужчина меня совсем не знал, и я не имела представления, из какой жизни он шагнул в мой мир. Но все это не имело значения.

Только 'ты'. Только ты... Ты для меня создан.

В моей комнате знаменитая четверка АВВА продолжала петь о любви: 'When you feel that you've found it my advice is to take good care...' ('Если чувствуешь, что нашел ее, мой тебе совет: позаботься о ней...')

***

Я сидела в кресле с бокалом шампанского в руках и смотрела на танцующих гостей. Мишка в паре с Иркой Цветковой небрежно покачивались в такт музыке и весело болтали. Отари деликатно вел в танце Алису. Она то и дело вскидывала на него свои восторженно-изумленные глаза и что-то спрашивала. Он тихо, с улыбкой отвечал. Отари понравился Алисе, и она весь вечер оказывала ему знаки внимания. Впрочем, Ирке он тоже понравился. А иначе и быть не могло. Отари был не только красивый молодой мужчина. Он оказался общительным и веселым гостем. Похоже, его нисколько не волновало то, что он в компании - самый старший. Наш новый знакомый вел себя со всеми на равных, но с неизменным достоинством. Как я потом поняла, настоящие грузины никогда его не теряют.

Как только Отари вошел в комнату, сразу же развел бурную деятельность возле стола, пополняя наши закуски кавказскими угощениями. При этом сыпал шутками, развлекал нас анекдотами про грузин и сам же им от души смеялся.

– Спектакль в грузинском театре: 'Товарищ Лэнин, 'Аврор' бабахнул!' - намеренно искажая слова и усиливая акцент, рассказывал он.
– 'Вах! Вах! Рэволюция!' - И со смехом пояснял: - Это все неправда, Оля! Грузины не такие глупые! И мы знаем русский язык намного лучше, чем вы думаете!

А когда настало время произнести тост, Отари поднялся, поставил бокал с шампанским себе на ладонь и торжественно сказал:

– Этот бокал полон, и вино в нем радостно играет! Оля, пусть твоя жизнь в новом доме будет так же полна счастья, пусть искрится радостью, как это вино! Так выпьем за прекрасную молодую хозяйку и ее новоселье!

После такого замечательного тоста я выпила свой бокал до дна. Отари продолжал что-то говорить, показывал, как в Грузии едят чурчхелу, рассказывал о зимнем урожае мандаринов и апельсинов в Аджарии. И все время обращался ко мне. Все время поворачивался в мою сторону.

А когда наши глаза встречались, повторялось то, что случилось у входной двери. Его взгляд становился глубоким, бездонным, и я тонула в нем. Моя душа пела.

За окном сгущались сумерки. Я зажгла оранжевый светильник. Женские руки-лилии над книжными полками стали нежно-розовыми и сильнее обычного вытянулись к небу. Музыка стихала. Подходила к концу и наша вечеринка. Скоро уйдет и Отари, а мы так ничего и не сумели друг другу сказать. Даже в танце, когда были так близки...

Обнимая Алису за талию, Отари поглядывал на меня. Оранжевый отсвет в его карих глазах превращался в темное гудящее пламя. Оно затягивало в себя, рождало во мне ответный огонь. Я неожиданно вспомнила сказку про Снегурочку. О том, как она прыгнула через костер и растаяла. Но ее-то играть с огнем подружки уговорили, а меня кто толкает?