– Что же вы молчите, Михаил Васильевич?

– Прошу простить за некоторую неуклюжесть и скованность, как, согласно приличиям, должен вести себя мужчина с женщиной, которую находит… привлекательной?

Слово «дворянин» я намеренно пропустил. Именно подчеркнуто: не вижу в ней некую графиню или чью-то дочь. Исключительно женщину. И она мне нравится. Нет на свете такой девушки, которой бы не пришлось по душе такое откровение. Тем более что чистая правда. На фоне нафантазированных ужасов, все же откровенный перестарок – двадцать лет уже стукнуло и переболела оспой, да и находилась в последние годы не в лучших условиях, – вполне симпатична. Насколько удался посыл, уж не знаю, но она слегка покраснела. Надеюсь, не от негодования по поводу моей наглости.

– Конечно, можно поговорить о погоде. Совершенно безопасная тема. Во всех отношениях.

Милая улыбка. В ней присутствовала естественность, не испорченная жесткими рамками этикета. Ссылка подпортила заученные с детства правила поведения. И это прекрасно! Не хотелось бы мне в будущем продолжать общаться в высшей степени формально с собственной женой и выслушивать регулярные попреки в мужиковатости. А избавиться от иных бытовых привычек достаточно сложно.

– Сегодня прекрасный день. Старожилы не помнят такой теплой погоды в этот день с момента строительства Петербурга. Даже солнце выглянуло из-за вечных туч.

– Не любите здешней погоды?

– Я родился на Севере. – Вранье. Хотя если считать речь о Михайле – правда. – Но предпочитаю тепло.

Ненавижу вечные туманы и слякоть Прибалтики. Конечно, я помню ее через много веков, однако вряд ли климат особо изменился. В Петербурге он мало чем отличается, просто пока весна не настала.

– Наверное, среди предков присутствовали выходцы с Юга. Правда, на князя Юсупова, – я сделал руками узкие глаза, добившись прикушенной губы; она старалась не рассмеяться, – тоже не похож.

– Вы, по-моему, ни на кого вообще не похожи.

– И тем горжусь!

– Стихи пишете…

Опять об этом. Не оставит меня вечная молва уже никогда. К лучшему или худшему, но ведь не прекратят напоминать. Переиграл я. Перестарался. В каждом номере «Ведомостей» если не статья, то басня или стих. «Салтан» с продолжением или еще какая сказка. А то и одновременно. Капиталов не приносит, зато известность дает.

– Людям сумели помогать, а говорят, еще задумки постоянно совершаете.

– Не все, к сожалению, удается как хочется. Я пытаюсь иногда без особой прибыли, случается с убытком, и считаю – правильно. Geld verloren – nichts verloren. Mut verloren – alles verloren [2] , – сказал сознательно на немецком. – Если не пробовать, откуда знать – вдруг выйдет нечто грандиозное? Я лучше попытаюсь, чем всю оставшуюся жизнь стану вспоминать о нереализованной возможности.

– Хорошо ли быть настолько отличным?

А здесь, похоже, нечто приватное. Вряд ли не знает про разговоры о своем отце. Могли и лично ей напомнить. Не когда в силе был светлейший, а в Березове.

– Жизнь коротка, а я сделал так мало!

– Да еще и в таком возрасте.

– О возрасте судят не по годам, а свершениям. Не все же одни воры и мерзавцы должны делать карьеру! Почему не попытаться пользу Отчизне принести? И не один я. Сам бы не смог ничего. Токмо с помощниками и единомышленниками можно продвигать дело. Многие русские мещане и крестьяне достаточно сообразительны и умны, чтобы быть достойными званий и чинов.

А вот это, кажется, было лишним. Не стоит поднимать вопроса, пока. И педалировать преимущество местных перед приезжими тоже. Иностранное засилье пока не имеет смысла вытаскивать. Потихоньку, полегоньку.

– Я кажусь вам скучной?

– Нет, отчего же. Напротив, вы сказали, что думали, и то приятно безмерно: откровенность и интерес к моей особе. Не надо бояться высказываться открыто. Раз уж судьба так сложилась, всегда готов выслушать и объясниться.

Совсем стал косноязычным. Сам запутался. «Стерпится – слюбится» прозвучало бы не очень. Выбора у нас нет. Остается надеяться, что притремся постепенно. Жить с женой – это ведь натурально ужас! Спать в одной постели, вместе обедать, одеваться и обсуждать некие хозяйственные дела. В одних трусах уже не вскочишь и без объяснений не задержишься.

Я совсем не рвусь к подобному изумительному счастью. Но она же не виновата! За что я стану срывать на ней плохое настроение и вынужденное подчинение? Она – такая же жертва. Даже хуже. Я достаточно волен в поступках помимо предстоящей свадьбы. Саша – нет. Ей пришлось следовать за отцом, теперь – за мужем. Официального развода после венчания не существует. До самой смерти мы привязаны друг к другу.

Конечно, разное случается. Иная при живом муже живет раздельно, и свет ее не осуждает. Уж больно супруг противный и развратный. Да без вмешательства свыше, прямо от трона, ничего он ей давать не обязан, и уж тем более содержать в привычных условиях. И идет судебная свара годами, отравляя ядом ненависти всех ближних и дальних родственников. Семейные проблемы, перепутавшиеся с материальными, – самое отвратное из возможного в суде и жизни.